Леонид Млечин: Путин – мой клиент

Ведущий программы «Суд времени» на «Пятом канале», политический обозреватель «ТВ Центра» Леонид Млечин очень хорошо разбирается в сегодня, зная много о вчера. История – его конек, но начали мы с пренеприятной темы, связанной с атакой ТВ на столичного мэра.

Смертный приговор воспринял всерьез

– Вы, учитывая место работы, вероятно, считаете Лужкова несправедливо обиженным?

– Вся эта история показывает прежде всего бедственное положение нашей общественно-политической жизни и СМИ. Когда ты видишь, что не профессиональные критерии руководят телеканалами, а указания, это беда.

Все сосредоточились на том, уйдет Лужков или не уйдет. А самое-то главное состоит в том, что голос должен быть за москвичами. Все подобные вопросы решаются на выборах.

– Вы будто не знаете, какие у нас сомнительные выборы.

– Конечно, так, как выборы организованы сейчас, тут даже и сомнений нет. А так, какие они должны быть и какими они были бы, если бы им не мешали, то никаких сомнений.

– Давайте от несбыточного перейдем к реальности – вашим документальным фильмам на ТВЦ. Не знаю, как надо любить политическую историю, чтобы с такой регулярностью выпускать новые циклы. Вы что, не спите и не едите, а только сутками снимаете?

– Вы правы дважды. Я безумно люблю политическую историю – это действительно так. Люблю ее с детства. Никто не поверит, что ребенком я читал последнее издание Сталина. Не пью, не ем и не живу – это тоже правда. Много лет даже формально в отпуске не был.

– А есть любимые периоды?

– Меня интересует история ХХ столетия. Преимущественно советская. Хотя еще две темы меня тоже волнуют – нацистская Германия в том смысле, в каком она пересекается с судьбой нашей страны, и Ближний Восток.

– К Дальнему вы тоже неравнодушны.

– Я по образованию японист, поэтому Дальний Восток мне не чужд, я довольно много писал о нем. А однажды побывал в Северной Корее. Бывают впечатления на всю жизнь – это оно. Ничего более страшного не видел. Концлагерь величиной в страну – такого больше нигде нет. Я считал своим долгом об этом рассказывать.

– К смертному приговору, который вам вынесли руководители Северной Кореи, отнеслись серьезно?

– Я не то чтобы испугался в том смысле, что стал молчать. Наоборот, мы всё показали. Но к угрозе отнесся со всей серьезностью. Я знаю этих людей. Они приходили ко мне, как-то раз даже охрану пришлось вызывать. Я несколько суток не ночевал дома. После того как замминистра иностранных дел России вызвал к себе северокорейского посла и предупредил, что «если с нашим журналистом что-то произойдет, мы будем считать это делом ваших рук», преследование кончилось.

В зеркало не смотрим

– Вы готовите к октябрю новый цикл – «Гражданская война». Расскажете о ней что-то новое?

– Начнем с того, что есть официальный повод ее вспомнить. В этом году отмечается 90‑летие формального окончания гражданской войны – оно датируется по осени 20-го года, когда последние части белой армии покинули территорию России. А во-вторых, погрузившись в тематику гражданской войны, я пришел к выводу, что не понимал той катастрофы, какой была для нашей страны революция и последующая гражданская война. Каким это было разрушением жизни. Даже Вторая мировая война… она, конечно, была самой страшной, погибло больше всего людей, но существовал тыл. А в гражданскую войну тыла не было. Она рассекла всю страну, прошла практически через каждый дом. В любую минуту к тебе мог зайти человек, убить, забрать тебя, и не у кого было искать защиты. И так много лет. Этот ужас и хаос в 20-м году не закончился.

Враждебность, которая в нас легко вспыхивает, неспособность к компромиссам – вот что есть наследство гражданской войны. Поэтому у нас ни о чем договориться люди не могут – ни лампочку в подъезде ввернуть, ни партию создать.

– То есть выводов никаких не делается?

– Это самое печальное, к чему я прихожу. Мы – страна, которая не хочет смотреть в зеркало. Мы его то бьем, то поворачиваем, то тряпочкой прикрываем. Историческая наука в нашей стране достигла больших высот, она много всего знает, но между нею и общественным сознанием, школьными учебниками – непроходимая стена.

Жаль, Ельцина доверили не мне

– «Суд времени» – программа о том же. Рассказы об истории часто скучны и монотонны, а этот проект – на удивление драйвовый.

– Я оценил идею передачи за одну секунду. Когда мне рассказали о ней и спросили, буду ли участвовать, не размышляя ответил: «Да!» В какой-то степени это мечта для человека, интересующегося историей: каждый день, да еще по часу, рассказывать о ней. Я знаю, многие подсели на программу, как на сериал.

Мне важно, что есть возможность привести в программу историков, позволить зрителям услышать голос современной науки. Поэтому я высоко ценю «Суд времени». А Николай Сванидзе в роли судьи – идеальный кандидат.

– Вы когда-то писали о Ельцине. Последнюю книгу о нем в серии «ЖЗЛ» успели прочитать?

– Нет. Но я крайне сожалею, что эту миссию доверили не мне. Я бы про Бориса Николаевича с удовольствием рассказал.

– Может, пора на нынешних президентов переключиться?

– О Медведеве я не писал, а Путин – мой клиент. С того момента, как он стал директором ФСБ, я о нем пишу. И фильмы мы про него делали. Сейчас вышло новое издание моей популярной книги «Председатели КГБ», там Путину уделена большая глава. Так что я не воздерживаюсь от оценок текущих событий. Хотя предпочитаю иметь дело с мертвыми клиентами. С ними уже все ясно, а с действующими все-таки можно ошибиться.

– Или поплатиться?

– Я не такого о себе высокого мнения, чтобы думать, будто мои герои интересуются моим мнением. Страх ошибиться главенствует. Единственное, что у меня есть – профессиональная репутация. Я в жизни допускал несколько ошибок, переживал из-за них ужасно. Однажды, только начиная работать, перепутал в журнале подпись под фотографией. Заметить ошибку могли два или три человека, поскольку речь шла о пятиразрядном японском политике, но забыть о ней я не могу по сей день.