Великий мандариновый путь
Мандарины – самые новогодние фрукты. Праздничный стол россиян 31 декабря без них невозможно себе представить. Иногда мне кажется, что настоящий Новый год рождается не на севере, что с не меньшим правом родиной истинного Нового года могут считаться теплые края.
Мандарины – самые новогодние фрукты. Праздничный стол россиян 31 декабря без них невозможно себе представить. Иногда мне кажется, что настоящий Новый год рождается не на севере, что с не меньшим правом родиной истинного Нового года могут считаться теплые края. Те края, где на вечнозеленой ветке завязывается первый мандарин. Чтобы увидеть «созревание» главного праздника года, накануне боя курантов я оказалась в субтропиках Абхазии.
Это – планета бесконечного мандаринового сада.
На границе
У меня есть подруга, у которой есть мечта. У мечты есть свой запах, цвет и четкие очертания. Ближе к пенсии она грезит обзавестись мандариновым садом где-нибудь в Средиземноморье.
Мандариновый запах и вкус для нас со времен советского детства – запах и вкус счастья.
…В декабрьской Абхазии даже грязь оранжевого цвета. Под ногами хлюпают мандариновые шкурки и сок солнечных плодов.
Российско-абхазская граница – это узкий и длинный железный коридор. Мост с высоким решетчатым забором с двух сторон. Я чувствую себя праздной бездельницей среди народа, снующего в обе стороны с тележками, тачками, вылезающего из темных нор – кузовов грузовиков, «газелей» и просто салонов раздолбанных легковушек.
Везде, как шарики «Спортлото», катаются мандарины. Кому-то они принесут большой выигрыш, другим – убыток и разочарование, третьи останутся при своем. Чтобы на следующий год опять принять участие в лотерее под названием «Мандариновый сезон».
По-моему, с туристическим чемоданчиком на колесиках, в нерезиновых сапогах и в неболоньевой куртке я здесь одна.
Как попрыгунья-стрекоза среди муравьевтружеников.
Первый раз жалею, что решилась на такую командировку. Иногда лучше не видеть изнанку мечты.
Мой чемодан отстаивает почти часовую очередь из тележек и тачек, которые только что доставили на эту сторону границы
мандарины и теперь едут домой за новой партией.
– С какой целью пересекаете границу? – спрашивает меня
таможенник.
– С частной, – отвечаю.
– Понятно, мандарины, – отдает мне паспорт догадливый
госслужащий.
Позже я поняла: в декабре в Абхазии можно сколько угодно трясти журналистским удостоверением и задавать умные и острые вопросы, в конце беседы тебе все равно пожелают «Удачной торговли!» и предложат по дешевке, а то и совсем бесплат
но ящик мандаринов.
После границы, увязая в грязи, как в тесте, пробираюсь к остановке. Водители, как на базаре, выкрикивают направления следования:
– Гагра! Сухум!
Влезаю на последнее место сухумской маршрутки. Весь задний ряд встречает меня облегченным вздохом:
– Мы боялись, что кто-нибудь толстый сядет, а у нас и так тут места мало.
В декабре в Абхазии – мандариновое безумие. Идет сбор и продажа урожая, которого крестьяне ждут весь год. И потому
каждый метр и даже сантиметр полезной абхазской площади
работает именно на это.
За несколько дней я так и не привыкла к виду легковых автомобилей, где весь салон до потолка забит цитрусовыми. Они
не просто медленно едут – плывут по всем дорогам, похожие на
песню «Битлз» «Yellow Submarine» – такие желтые подводные лодки. Кажется, если водителю задраить окна, кислорода в салоне совсем не останется и он задохнется в концентрированном душистом и сладкомаромате.
Вот и свое место в маршрутке я делю с сумками и тележкой. Выглядываю в окно из-под таблички, которая загораживает мне весь вид. На табличке написано «Какая жизнь – такая и машина». Жизнь водителя, судя по его машине, не очень балует.
Зато за окном – десятки видов красивой и полезной зелени. И больше всего – зеленых мандариновых деревьев, которые усыпаны сотнями маленьких плодов-солнц.
День 1-й. Амандаринов здесь аморе
По-абхазски «мандарин» звучит «амандарин». Его выращивают акрестьяне под присмотром разных аминистерств. Агазеты, конечно, об этом пишут. В абхазском языке многие слова похожи на русские – только с добавлением первой буквы алфавита в начале.
Я еще не доехала до гостиницы, а место под солнцем на мандариновой плантации у меня, можно сказать, уже было в кармане. Водитель той зачуханной маршрутки от границы до Сухума неожиданно оказался владельцем мандаринового сада. Я
так поняла, мандарины здесь – как помидоры на юге России, растут в каждом огороде.
У водителя маршрутки Заура – личный сад, который дает до
пяти тонн мандаринов. Сам Заур со сбором не справляется и
нанимает рабочих. Платит им рубль за килограмм, а урожай
сдает перекупщикам оптом по 8 рублей. Что не продал – закрутил в виде варенья или очень популярного здесь натурального мандаринового сока. Витамин С в чистом виде. Когда-то на
этой земле гнали и мандариновую водку, но потом оказалось, что она сильно сажает зрение, да и по вкусовым качествам – не
очень.
Уже к вечеру этого дня у меня были все шансы стать мандариновой баронессой. А в перспективе и цитрусовым олигархом.
– Мандаринов полно, – талдычил мне Отар, владелец ресторана при гостинице, в которой я остановилась, – но нет ходов, куда их сбывать. Если найдешь в Москве покупателей, я тебе 300 тонн загружу и доставлю по 17 рублей за килограмм. А ты продашь их по 40, понимаешь?
Отар сейчас отошел от «оранжевого бизнеса». Но первые свои деньги сделал именно на цитрусовых. В 1985 году он загнал на Центральный рынок Саратова 2 фуры мандаринов, за что получил наличкой 35 килограммов (!) денег. Еще парочка визитов в Россию сделала его миллионером.
– Но тогда ни границ, ни таможенных сборов не было, –
вздыхает Отар.
Терзаемая смутными сомнениями, и от первого, и от второго делового предложения я отказалась.
– В Гульрипш поезжай, там большие мандариновые плантации! – посоветовала мне администратор гостиницы.
День 2-й. «Мелкие и зеленые не собирать»
Наняться работать на плантацию не проблема. Эта «биржа» в сезон никогда не закрывается. В этом году в Абхазии большой урожай мандаринов. И все нужно собрать до первых заморозков – подмороженный фрукт уже никому не будет нужен. «Цена стандартная – рубль за килограмм, оплата – два раза в месяц», – заученным текстом рассказывает мне гульрипшский бригадир Аслан Ивандба.
Руками мандарины только варвары рвут, по науке их надо аккуратно срезать. Главное орудие труда – специальный секатор, похожий на маникюрные ножницы. Главный принцип здесь русский: семь раз отмерь, один – отрежь. На мандарине есть такая зеленая «кнопка» – это бывшая веточка. Если ее не оставить совсем – плод сразу испортится, если оставить слишком длинной – она поранит другие мандарины, и они загниют.
Каждый срезанный мандарин – как точный выстрел. Треск секаторов и по звуку похож на прицельную стрельбу. Прохожу весь путь новичка. Сразу же заболеваю «желтой лихорадкой». Прививок от этой болезни не существует. Крестьяне надо мной посмеиваются:
– Ешь-ешь, мы на них уже смотреть не можем, не только пробовать. Иди сюда, вот «сладкое» дерево»!
На самом деле, маленькое неказистое дерево родило удивительно вкусные плоды.
– Почему у мандаринов одного сорта с разных деревьев
вкус такой разный?
– Мы все – люди и тоже все – разные! – отвечает мне Аслан.
Работа на свежем воздухе хорошо прочищает мозги и любого
сделает философом.
– Ты марокканский мандарин ела? – спрашивают абхазы у
всех гостей. В вопросе – смесь ревности и любопытства. Марокканский мандарин для абхазов – большая экзотика, какой дурак его сюда повезет. Правильный ответ: «Пробовала, но абхазские мандарины лучше». Сейчас я и правда думаю, что они лучше.
Я заметила: на мандариновых плантациях работают не такие унылые и замученные колхозники, как на сборе картошки. Пьянящий запах мандариновой рощи и солнышко субтропиков, даже зимних, делают свое дело.
Гораздо бойчее меня орудует секатором баба Нина Макеева,
68 лет. Остальные рабочие нашей плантации ненамного младше ее.
Молодняк – несколько местных девчонок норовят оторваться от народа и убежать на никем не стриженные участки и быстро наполняют свои ящики.
Но хохлушка Аня Прокопенко, которая приехала на мандариновый сбор из Сочи вместе с мужем, за шустрыми девчонками бдительно следит и возвращает их на «подборку» – участок, который уже один раз обобрали и теперь проходят по второму разу, чтобы захватить плоды, поспевшие за прошедшие несколько дней. Нудное
это дело. Глаз замыливается.
Аслан прикрикивает:
– Мелкие и зеленые не собирать! – И то и дело выбрасывает из ящиков по несколько фруктов, которые ему не нравятся.
– Слышь, если ты себе будешь набирать, аккуратней будь. У нас тут мальчонку поймали, спрашивают: куда мандарины несешь, он говорит: поесть. Его в темное хранилище отвели и оставили на целый день, чтобы «наелся». Другую женщину выгнали, сказали: все, больше не приходи.
Из этих двух воришек женщине сочувствуют больше. В день на плантации можно заработать от 100 до 300 рублей. Есть стахановцы, которые собирают и по 600 кг в день – это 600 рублей чистыми. Многие рабочие с Украины и из южных областей России приезжают на мандариновые плантации, чтобы и денег заработать, и фруктов себе набрать. Некоторые хозяева сами разрешают забрать с собой «абхазский презент». Другие пугают: «Тут у каждого после войны – автомат под кроватью, так что подумай, прежде чем красть». Но это скорее для острастки.
Природа здесь щедрая, и люди в основном такие же.
Букет весом 5 кг
Я, конечно, никакой не передовик мандаринового производства, но первый рабочий день для меня заканчивается букетом. Таких тяжелых букетов мне еще никогда не дарили. Общим весом – килограммов пять. Это несколько срезанных мандариновых веток, усыпанных плодамигигантами (как мне сказали, 12– 15 см в диаметре – это и есть мандарин в натуральную величину).
Мне никогда не нравились растения в вазах – цветы, которые быстро умирают на твоих глазах.
– Не волнуйся, эти долго простоят! – убеждает меня Аслан, и рабочие ему поддакивают. Это правда. Все последующие дни, просыпаясь в маленьком гостиничном номере, я первым делом видела свою оптимистическую зелено-оранжевую «икебану». Могу поклясться, каждый день она пахла по-разному. То энергичным модным ароматом Mandarina duck, то новым Kenzo с тонкими цитрусовыми нотками, то – сочным и безумным ив-сен-лорановским In love again.
Только у меня в комнате стояла не подделка парфюмеров, а оригинал.
День 3-й. В зоне рискованного земледелия
Сегодня – нерабочий день. В «нашем бизнесе» рабочее время определяется по солнцу и погоде. В дождь – а в декабре он идет практически через день – мандарины не собирают.
– Наши фрукты – живые. Их срок жизни – 20 дней после сбора. Мы ничем их не обрабатываем, поэтому, если их собрать влажными, они быстро испортятся, сгниют, – объясняет мне Аслан «мандариновую азбуку», которую тут все знают. А я с легкой завистью думаю, что, если бы в Москве разрешили в ненастную погоду не работать, выходных дней у меня было бы никак
не меньше трехсот.
Вынужденный перерыв в рабочем графике решаю использовать для переезда в другой район – Гальский. Это абхазская Палестина – зона напряженности, граница с Грузией. По какой-то непонятной причине – может, просто вопреки – здесь уже который год выращивают самые крупные и самые вкусные мандарины. Гальский район – зона самого рискованного в мире земледелия. По крайней мере треск секаторов здесь никто не перепутает с самой настоящей стрельбой. Оба эти звука для многих тут привычные.
Здесь я собираюсь не только поработать, но и купить мандаринов и проделать весь путь, вплоть до российской столицы. По дороге узнать всю правду о дорожных разбойниках и грабительских поборах, выведать, кто из российских политиков и бизнесменов уже купил себе место в этом мандариновом раю и почему абхазские мандарины в России стоят в 5–10 раз дороже, чем на своей родине.
