Мать Абдулова уехала жить в деревню
Родственники Александра Абдулова не смогли ужиться вместе. Вдова с дочерью остались в подмосковном Внуково, а вот мама актера уехала в Ивановскую область. Где именно она поселилась, до сих пор никто точно не знал. Корреспонденты журнала «Только звезды» разыскали Людмилу Александровну и навестили ее накануне дня рождения любимого артиста.
Родственники Александра Абдулова не смогли ужиться вместе. Вдова с дочерью остались в подмосковном Внуково, а вот мама актера уехала в Ивановскую область. Где именно она поселилась, до сих пор никто точно не знал. Корреспонденты журнала «Только звезды» разыскали Людмилу Александровну и навестили ее накануне дня рождения любимого артиста.
Теперь мама Абдулова живет в 300 километрах от Москвы. Фундамент ее дома рассекает трещина, словно символ того, что жизнь после смерти сына раскололась надвое. Полгода она не видела внучку Женечку, крошку, которая после смерти ее Сашеньки дороже всех на свете. И столько же времени она не обмолвилась даже единым словом со снохой. С Юлией они теперь почти чужие люди.
Родовое «поместье» Абдуловых – покосившийся дом да несколько соток земли.
Молва о том, что родственники Абдулова больше не будут жить вместе, разнеслась еще год назад, когда на могиле актера в день его рождения устанавливали памятник. Тогда же и прозвучало: дескать, родные Александра Гавриловича поселятся в родовом поместье.
…Ночь на поезде Москва – Иваново и полчаса езды по ухабистой дороге на автомобиле. Ни автобусы, ни маршрутные такси сюда не ходят. Деревня в несколько десятков дворов. Рядом со старыми избами соседствуют шикарные виллы, прячась за бетонными заборами. Памятуя о красивом и громком слове «поместье», всматриваемся именно в большие особняки, разыскивая нужный адрес. А обнаруживаем совсем иную картину: дом Абдуловых – совсем скромный. Таких изб тысячи на ивановской земле. Его никак не сравнить с шикарным коттеджем в три этажа в подмосковном Внуково. Там – усадьба с большой ухоженной территорией. А здесь – несколько соток за покосившимся забором, с грядками под картошку да лук. Но есть и неоспоримое достоинство: отсюда открывается замечательный вид на серебрящуюся широкую гладь реки Уводь.
Прежде, живя во Внуково в загородном доме, который так любовно строил ее знаменитый сын, Людмила Александровна всегда отвечала на телефонные звонки. И даже в трудные минуты его болезни, когда все понимали, что он стоит у последней черты, делилась с журналистами материнской болью, терпеливо отвечая на вопросы. Станет ли она сейчас с нами разговаривать? Каково ей живется здесь, вдали от дома, где всё, даже воздух, пропитано энергетикой ее сына? Не болеет ли? Ведь почти год о ней ничего не было слышно.
Наша машина останавливается у ворот. В распахнутую калитку успеваем заметить: хозяева, несмотря на раннее утро (а на часах всего восемь), уже на ногах. Навстречу выходит мужчина. Это Роберт Васильевич, старший брат актера. До чего же похож на Александра! На его плечах куртка с эмблемой «Дух огня». Одноименный кинофестиваль Абдулов учредил в Ханты-Мансийске.
– Вот приехали посмотреть, какое оно – родовое поместье Абдуловых, – объясняем мы причину своего неожиданного вторжения и извиняемся, что нагрянули без предупреждения.
Небольшой ухоженный участок, у дома белые качели, знакомые по фотографиям. Те самые, на которых любил расслабиться после спектаклей и съемок Александр Гаврилович.
– Эти качели – единственное, что мы взяли с внуковской дачи, – поясняет Роберт, – на память о Саше.
У его ног крутится забавный щенок.
– Чук, хороший, – погладил пса хозяин. – Чук-старший, бордоский дог, любимая собака Саши, остался в Москве. Так я другого завел. А второго пса, Сашиного любимца, китайского шарпея, похоронил перед самым отъездом. Жаль.
Роберт Васильевич зовет в дом. Маленькая веранда, холодная кухня, узкий коридор, ведущий в комнаты. Услышав голоса незнакомых людей, из своей комнаты выходит Людмила Александровна. Слава Богу, выглядит бодрой. Она приветливо улыбается, кутаясь в теплый халат: дом еще не успел прогреться.
Мама актера приглашает нас в свою комнату. Видно: здесь недавно сделан ремонт. Комната маленькая. У одной стены кровать, напротив шкафы, сплошь уставленные фотографиями. Вот Александр с Юлией, вот с мамой и дочуркой, рядом – ему вручает награду Ельцин, а вот тут уже – Путин. Над кроватью Людмилы Александровны – картина с изображением ее покойного мужа Гаврилы Даниловича, а в другом углу, над шифоньером, портреты покойных сыновей – Саши, Володи и родителей. Рядом с кроватью старый телевизор да еще пара стареньких кресел. Вот и вся обстановка.
– Не разувайтесь – ноги застынут, – уговаривает нас Людмила Александровна. – Зима нынче выдалась холодная. Трудно нам пришлось в морозы, – жалуется она.
– Роберт оставался стеречь дом, а мы с Алей, снохой, колесили: то здесь, то в городской квартире, в Иваново. И там, и тут ремонт не закончен. Мою комнату недавно отделали, а то ведь здесь все по-другому было. Дом-то старый, ему уже больше 100 лет. Долго стоял пустым. Когда-то участок был чуть ли не в два раза больше. Пока никто не жил, соседи прихватили землю и построили на участке два дома. Теперь-то уже ничего не поделаешь.
Отец Людмилы Александровны – Александр Петрович Камердин родился на ивановской земле в простой семье. Работал на фабрике. Большевистские лозунги пришлись ему по душе. А влюбился в идеологического врага – дочь дворянина. Надежда Михайловна, бабушка актера, учила ребятишек в школе. В 1919 году Александра Петровича, проверенного коммуниста, новая власть отправила бить врагов революции в Саратов. Так он оказался вместе с Дмитрием Фурмановым в прославленной чапаевской дивизии. «Поедешь со мной?» – спросил он Надю. Она стала писарем в штабе и дошла с отрядом до Уральска. Там, под свист пуль, и родилась Людмила Александровна. Вернувшись в Иваново, молодая семья поселилась в деревне, в этом самом доме.
– На приданое мама купила корову, чтобы меня выкормить, – рассказывает мама актера. – А папа по заданию партии организовывал в области колхозы, работая руководителем сельхозотдела в райкоме. Кто-то усмотрел в его деятельности перегибы. Дважды арестовывали, год отсидел в тюрьме, но повезло: не расстреляли.
Родители актера встретились в 1942 году. Гаврилу Даниловича Абдулова после сильных ранений на фронте признали ограниченно годным к военной службе и временно направили в Иваново.
– В местном театре давали спектакль, – вспоминает Людмила Александровна. – Я не хотела идти, но подруга уговорила. На соседнем кресле сидел молодой капитан. В течение спектакля он делал замечания по ходу постановки, я еще удивилась: военный, а так профессионально судит об искусстве. В антракте объявили танцы. Он пригласил меня, но я отказалась. После спектакля Гаврила вызвался меня провожать. Выяснилось, что его призвали на фронт из Ферганы, где он возглавлял театр.
22-летняя Людмила занимала немалую должность в отделе облисполкома по эвакуированным гражданам. Подыскивала беженцам работу, жилье. Вскоре молодого капитана вызвали в Москву и дали новое назначение – начальником военкомата в небольшой городок под Кишиневом, только что освобожденный от фашистских оккупантов.
– Перед октябрьскими праздниками ко мне в кабинет стучит парнишка, просит выйти в коридор. Представляется адъютантом капитана Абдулова. Говорит, что Гаврила зовет меня к себе. А в руках парня билеты для меня и Робика, сынишки старшего. Я – к начальнице, советоваться. Рассказала о своих амурах. Она одобрила: поезжай, приглядись, а вдруг это и есть твое счастье. Родителей обманула. Объяснила, что отправляюсь в командировку. Гаврила встретил меня, обнял. И я поняла: это навсегда. Но как быть? Если не вернусь, меня могут по законам военного времени в тюрьму посадить, как саботажницу. Он добился отпуска, приехали в Иваново вместе. Руководство исполкома отпустило меня, приняв во внимание семейные обстоятельства. Мама не позволила взять с собой Робика, ведь рядом с Молдавией еще шли боевые действия.
После окончания войны мужа позвали в Фергану в театр. Ему было сложно работать: две труппы – русская и узбекская под одной крышей. Гавриле Даниловичу предложили возглавить театр в Тобольске. Переехали. Там и родился Сашенька. Он весь в отца, такой же труженик… – горестно вздыхает мама актера. – Вот у меня целый чемодан фотографий моего мужа, где он в разных ролях. Что теперь мне делать? Вот сижу, рассматриваю. Одни воспоминания остались. Ах, Саша, Саша, что ты наделал, зачем так рано ушел от нас, как это несправедливо… До сих пор не верится, что тебя нет.
Глаза Людмилы Александровны наполнились слезами, она тяжело встала с кровати, подошла к окну:
– Тут у окна часами можно стоять, не наглядишься – так красиво. Видите речку? В юности переплывала ее всю, а до противоположного берега 600 метров. Зимой на лыжах в лес ходила… Мне уж скоро 90 лет. Надо же, как жизнь сложилась: двоих сыновей похоронила. Что с Володей, средним сыном, произошло – до сих пор не знаю. Всего 33 года ему было. Преподавал русский и литературу в вузе. После смерти Гаврилы Даниловича, а он ведь, надо же, умер в день рождения Володи, я боялась одна дома ночевать. Володя шел поздно вечером ко мне. Кто-то напал на него и убил, – Людмила Александровна помолчала, устремив взгляд на портреты сыновей. Словно очнувшись, заулыбалась. – Ну, вот вы и увидели наше родовое поместье. Саша, поступив в театральный институт в Москве, часто ездил сюда к бабушке вместе с друзьями-однокурсниками. Приедут, снег почистят, дров наколют. Им тут было раздолье. Любили они здесь рыбачить.
Мама актера берет в руки старый фотоальбом. С его страниц смотрит красивый молодой Абдулов. Он сидит в обнимку с первой женой, актрисой Ириной Алферовой.
– Переехав в Москву, я всегда с Сашей жила. Они с Ирой по съемкам, гастролям, а я Ксюшу, дочку Ирины, в школу да по кружкам водила. Ксюшка ко мне сюда приезжала. А Ира такая хорошая. 13 лет они были вместе. Почему разошлись? Ни он, ни она так и не признались. Жалко, что они развелись, такая пара чудная. Но официально были мужем и женой еще очень долго. Развод Саша оформил незадолго до смерти. Ира сразу вышла замуж после их расставания. Я говорила: «Саша, тебе надо жениться». Он отвечал:
«Все равно такую, как Ира, не найду». Были у него женщины, но все временные. Ира часто звонит, интересуется, как здоровье, чем помочь. Чудесная женщина, очень отзывчивая. Да я всегда со снохами ладила. И с первой женой Робика, и с нынешней Алей. А вот с Юлей… – Людмила Александровна умолкла на полуслове и продолжила, спохватившись: – У нас с ней тоже хорошие отношения. Я жила в отдельном доме рядом с Сашиным. Когда он его намерился строить, отговаривала: вон какой у тебя домина в три этажа. Неужто мне в нем места не найдется? Но Саша сказал: «Мама, я буду приезжать поздно, не один, с компанией, станем мешать тебе. А так у тебя рядом свой домик. И прав оказался, как всегда. У меня был небольшой двухэтажный коттедж. Аля с Робиком жили наверху, а внизу моя комната, кухня, туалет. Но этот дом не был оформлен на меня. Когда Юля вступила в права наследства, дача и все строения на ее территории перешли к ней. Она пришла ко мне и предложила: «Давайте поступим так: откажитесь от своей доли Сашиного наследства. А сами оставайтесь жить тут, как прежде, я буду вам помогать». Ну, как мне отказаться от наследства? У меня один-единственный сын остался – Роберт. Саша купил жилье его дочкам. А у него самого квартиры собственной не было на тот момент. Что со мной случись – как все сложится, уживутся ли они? К тому же Юля молодая, рано или поздно выйдет замуж. Конечно же буду, глядя на нее, переживать. В общем, я ответила: «Нет, Юля, не смогу отказаться от наследства». Она обиделась и ушла.
Через некоторое время ко мне пришел Леня Ярмольник, близкий друг Саши, хорошо знающий нашу семью. Он сказал: «Я к вам от имени всех Сашиных друзей. Скажите, чего вы хотите как мать». Я ему объяснила: «Леня, мне нужно обязательно купить квартиру в городе Роберту, с которым я буду жить, и квартиру внучке Ирочке, дочери Володиной. Ну и мне надо немножко денег на лекарства, чтобы не просить ни у кого. Я ведь человек мнительный, мне будет что-то надо, а попросить не смогу».
– Вы внучку Иру упомянули, дочку среднего сына. Ее Александр Гаврилович, впервые увидел незадолго до смерти, когда в последний раз ездил в Фергану?
– Да, так уж получилось – не общались мы. Она уже взрослая, замужем, у нее своя дочка растет. Саша, побывав в Фергане, предложил ей перебраться в Москву и пообещал купить квартиру. Говорил: «Не сразу, но куплю, как только заработаю». А сам умер… Ярмольник передал мои пожелания. Друзья посовещались и купили две квартиры: Ире в Подмосковье, в Одинцово, а нам с сыном и снохой в Иваново – двухкомнатную квартиру площадью 60 квадратных метров, в новом хорошем доме.
– Значит, не Юля выплатила вам вашу долю наследства?
– Нет, все сделали друзья. Их у Саши много. Не только среди актеров, но и бизнесмены. Я многих только по именам да в лицо знаю. Среди них и президент Азербайджана. Он у нас в гостях бывал. Спасибо им всем огромное. Помогли, не оставили.
А что Юля могла? Если бы не друзья, пришлось бы что-то продавать, деньги делить. А так все Сашино имущество перешло ей. Огромнейшая дача, красивая. Еще у Саши была большущая четырехкомнатная квартира в Москве. Лужков ее на юбилей Ленкома Сашеньке как народному артисту подарил. Она тоже Юле осталась. Три машины ей отошли, правда, сейчас их две, одну она продала. Ну и дача на Валдае. Но она ее тоже продала.
– Как сейчас живут Юлия с дочкой?
– Женечку я уж полгода не видела, с тех пор как уехала в Иваново. О ее здоровье узнаю по телефону. Юлю почему-то ни разу не удалось застать дома. За девочкой все время няня присматривает, с ней и разговариваю. Управляться по дому Юле помогает пожилая женщина Елена Ивановна. Сноха рассказывала, что она ей как мать, Юля жила у нее, когда училась в Одессе. Уборку делают приходящие работницы. Еще у Юли есть личный шофер. На какие она средства живет – не знаю. Она ведь никогда не работала.
– Няню оплачивает крестный Женечки, друг Саши – бизнесмен Алексей Орлов. Он дал слово во всем помогать малышке до совершеннолетия. Другой друг оплачивает шофера, – пояснила вошедшая в комнату Аля. – А на что живет? У нее все права на творческое наследие Абдулова. У Саши счета в банках имелись. Впрочем, она девушка красивая, без внимания мужчин не останется. Незадолго до смерти Саше президент Путин вручил орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени и большую денежную премию. Он открыл счет на имя Женечки и положил эти деньги на пять лет.
– А не лучше ли вам было все-таки остаться во Внуково? Ведь там все родное, и в вашем возрасте трудно приживаться на новом месте.
– Да уж ладно. Может, все и к лучшему. Мне здесь даже спокойнее. А там все напоминает о Саше. И это он сделал, и это… Не могу. Тут только фотографии. Теперь живу воспоминаниями. И еще не могу я понять Юлю. Вот я вышла замуж рано, все время работала, даже не думала, как это можно не работать! И по дому успевала управляться, ведь тогда не было стиральных машин, кухонных комбайнов, пылесосов. А на Юлю я прямо диву даюсь. Шофер собственный, нянька девочку воспитывает. Елена Ивановна дом ведет. Делать генеральную уборку приглашает каких-то женщин. А сама может уйти куда хочет – свободна. Ночью поздно придет – все с друзьями встречается, спит до часу, до двух дня. Когда же ей воспитывать дочь? Прямо удивляюсь. И при Саше она все с ним ездила. Пожили-то вместе всего два года. Два года – и вот, – вздохнула Людмила Александровна, выплеснув свои чувства, которые, видимо, долго копила при себе. – Дай Бог, чтобы счастье у нее было. А то что это я: нельзя же о человеке плохо думать и говорить. Да и Саша все-таки любил ее.
Рассказывая, мама актера перебирает его фотографии. На одной – счастливый Александр Гаврилович держит новорожденную дочку на руках. На другой – они все вместе в церкви на крестинах Женечки. На первом снимке – шатен с небольшой проседью, а на втором (между ними разница всего в полгода) он уже абсолютно белый.
– Уже очень больной был, но не жаловался. Никогда не говорил «мне плохо», никогда. Саша мечтал: «Мне бы дожить, посмотреть, как ты ведешь Женечку по территории нашей дачи, как вы гуляете вместе у пруда».
– Юля родила дочку в зрелом возрасте – за 30. Она хорошо переносила беременность?
– Да вроде нормально переносила, – отвечает Людмила Александровна. – Беременной я ее и не видела. Она то на съемках, то на гастролях Сашу сопровождала. Он мне позвонил как-то и сказал: «Юля в положении, на пятом месяце. Я очень рад». А я говорю: «Ой, как хорошо!» Саша: «Только бы был сын». «Ну, а если девочка?» – отвечаю. Он: «Пусть девочка». «Как назовете?» – спрашиваю. «Мальчика – Александр, девочку – Александра», – а в голосе такое счастье. Потом уж передумали, Евгенией назвали. Но тоже красиво. А фотографии Юли беременной нет, не ищите.
– С кем сейчас Юлия? Появился ли у нее близкий мужчина?
– Откуда знать? При мне каждый день ездила встречаться с какими-то друзьями. Мама ее живет под Курском. Она приезжала на похороны и на сороковины. Прежде работала на Севере, пенсию хорошую заработала, с отцом Юли они давно в разводе. По словам Юли, мать ее почти не воспитывала, росла она под присмотром Елены Ивановны. Мама все стыдит Юлю, говорит: как же можно не работать?! А отец ее живет в Подмосковье, они общаются, он несколько раз приезжал к нам на дачу.
Людмила Александровна, несмотря на свой почтенный возраст, на здоровье не жалуется. Вот только в последнее время один глаз из-за застарелой глаукомы почти перестал видеть. В одной из ивановских больниц ей недавно сделали операцию. Пришлось заплатить много денег. Как раз из тех, что ей положили на счет друзья сына.
– Прежде Саша два раза в год клал меня в больницу, в кардиологический центр, на обследование и профилактику. Я все отказывалась, а он настаивал: «В твоем возрасте надо себя поддерживать». Вызовет машину, попросит Алю проводить. В больнице меня встречали, как знатную особу. Отдельная палата, говорят: «Заказывайте, что хотите покушать». Уход хороший. Ложилась обычно на недельку и сбегала. Сейчас некому беспокоиться, да и денег много надо. Врач как-то звонил, предлагал подлечиться. Я ему и сказала, что в деревне теперь живу.
Мы прощаемся. Выходим во двор. Обращаем внимание на трещину, пронизывающую фундамент дома.
– Дому, конечно, нужен серьезный ремонт, – поясняет Аля. – Перед зимой успели его крышей новой покрыть. Но забот еще много, были бы силы. Вон все дверные проемы покосились. Впрочем, нам здесь нравится. Помоложе были, нас все интересовало в Москве. А что уж теперь: Роберту 70, мне скоро тоже. Здесь раздолье, красота, мы никому не мешаем. Вот только за продуктами приходится в город на такси ездить. В нашей деревне даже магазина нет.
К дню рождения Александра Гавриловича его родные собираются приехать в Москву, сходить на могилу.
– Может, это уже в последний раз, – тяжело вздыхает Людмила Александровна.
– Где поселитесь? Во Внуково, у Юли?
– Да нет, у внучки Ирочки, в Одинцово. Там нас тепло встречают.
Родственники актера ждут приезда Ирины, суетятся, накрывая стол. Мы прощаемся, желаем Людмиле Александровне здоровья и сил, ведь ей так хочется увидеть, какой вырастет дочка ее любимого сына.
Теперь мама Абдулова живет в 300 километрах от Москвы. Фундамент ее дома рассекает трещина, словно символ того, что жизнь после смерти сына раскололась надвое. Полгода она не видела внучку Женечку, крошку, которая после смерти ее Сашеньки дороже всех на свете. И столько же времени она не обмолвилась даже единым словом со снохой. С Юлией они теперь почти чужие люди.
Родовое «поместье» Абдуловых – покосившийся дом да несколько соток земли.
Молва о том, что родственники Абдулова больше не будут жить вместе, разнеслась еще год назад, когда на могиле актера в день его рождения устанавливали памятник. Тогда же и прозвучало: дескать, родные Александра Гавриловича поселятся в родовом поместье.
…Ночь на поезде Москва – Иваново и полчаса езды по ухабистой дороге на автомобиле. Ни автобусы, ни маршрутные такси сюда не ходят. Деревня в несколько десятков дворов. Рядом со старыми избами соседствуют шикарные виллы, прячась за бетонными заборами. Памятуя о красивом и громком слове «поместье», всматриваемся именно в большие особняки, разыскивая нужный адрес. А обнаруживаем совсем иную картину: дом Абдуловых – совсем скромный. Таких изб тысячи на ивановской земле. Его никак не сравнить с шикарным коттеджем в три этажа в подмосковном Внуково. Там – усадьба с большой ухоженной территорией. А здесь – несколько соток за покосившимся забором, с грядками под картошку да лук. Но есть и неоспоримое достоинство: отсюда открывается замечательный вид на серебрящуюся широкую гладь реки Уводь.
Прежде, живя во Внуково в загородном доме, который так любовно строил ее знаменитый сын, Людмила Александровна всегда отвечала на телефонные звонки. И даже в трудные минуты его болезни, когда все понимали, что он стоит у последней черты, делилась с журналистами материнской болью, терпеливо отвечая на вопросы. Станет ли она сейчас с нами разговаривать? Каково ей живется здесь, вдали от дома, где всё, даже воздух, пропитано энергетикой ее сына? Не болеет ли? Ведь почти год о ней ничего не было слышно.
Наша машина останавливается у ворот. В распахнутую калитку успеваем заметить: хозяева, несмотря на раннее утро (а на часах всего восемь), уже на ногах. Навстречу выходит мужчина. Это Роберт Васильевич, старший брат актера. До чего же похож на Александра! На его плечах куртка с эмблемой «Дух огня». Одноименный кинофестиваль Абдулов учредил в Ханты-Мансийске.
– Вот приехали посмотреть, какое оно – родовое поместье Абдуловых, – объясняем мы причину своего неожиданного вторжения и извиняемся, что нагрянули без предупреждения.
Небольшой ухоженный участок, у дома белые качели, знакомые по фотографиям. Те самые, на которых любил расслабиться после спектаклей и съемок Александр Гаврилович.
– Эти качели – единственное, что мы взяли с внуковской дачи, – поясняет Роберт, – на память о Саше.
У его ног крутится забавный щенок.
– Чук, хороший, – погладил пса хозяин. – Чук-старший, бордоский дог, любимая собака Саши, остался в Москве. Так я другого завел. А второго пса, Сашиного любимца, китайского шарпея, похоронил перед самым отъездом. Жаль.
Роберт Васильевич зовет в дом. Маленькая веранда, холодная кухня, узкий коридор, ведущий в комнаты. Услышав голоса незнакомых людей, из своей комнаты выходит Людмила Александровна. Слава Богу, выглядит бодрой. Она приветливо улыбается, кутаясь в теплый халат: дом еще не успел прогреться.
Мама актера приглашает нас в свою комнату. Видно: здесь недавно сделан ремонт. Комната маленькая. У одной стены кровать, напротив шкафы, сплошь уставленные фотографиями. Вот Александр с Юлией, вот с мамой и дочуркой, рядом – ему вручает награду Ельцин, а вот тут уже – Путин. Над кроватью Людмилы Александровны – картина с изображением ее покойного мужа Гаврилы Даниловича, а в другом углу, над шифоньером, портреты покойных сыновей – Саши, Володи и родителей. Рядом с кроватью старый телевизор да еще пара стареньких кресел. Вот и вся обстановка.
– Не разувайтесь – ноги застынут, – уговаривает нас Людмила Александровна. – Зима нынче выдалась холодная. Трудно нам пришлось в морозы, – жалуется она.
– Роберт оставался стеречь дом, а мы с Алей, снохой, колесили: то здесь, то в городской квартире, в Иваново. И там, и тут ремонт не закончен. Мою комнату недавно отделали, а то ведь здесь все по-другому было. Дом-то старый, ему уже больше 100 лет. Долго стоял пустым. Когда-то участок был чуть ли не в два раза больше. Пока никто не жил, соседи прихватили землю и построили на участке два дома. Теперь-то уже ничего не поделаешь.
Отец Людмилы Александровны – Александр Петрович Камердин родился на ивановской земле в простой семье. Работал на фабрике. Большевистские лозунги пришлись ему по душе. А влюбился в идеологического врага – дочь дворянина. Надежда Михайловна, бабушка актера, учила ребятишек в школе. В 1919 году Александра Петровича, проверенного коммуниста, новая власть отправила бить врагов революции в Саратов. Так он оказался вместе с Дмитрием Фурмановым в прославленной чапаевской дивизии. «Поедешь со мной?» – спросил он Надю. Она стала писарем в штабе и дошла с отрядом до Уральска. Там, под свист пуль, и родилась Людмила Александровна. Вернувшись в Иваново, молодая семья поселилась в деревне, в этом самом доме.
– На приданое мама купила корову, чтобы меня выкормить, – рассказывает мама актера. – А папа по заданию партии организовывал в области колхозы, работая руководителем сельхозотдела в райкоме. Кто-то усмотрел в его деятельности перегибы. Дважды арестовывали, год отсидел в тюрьме, но повезло: не расстреляли.
Родители актера встретились в 1942 году. Гаврилу Даниловича Абдулова после сильных ранений на фронте признали ограниченно годным к военной службе и временно направили в Иваново.
– В местном театре давали спектакль, – вспоминает Людмила Александровна. – Я не хотела идти, но подруга уговорила. На соседнем кресле сидел молодой капитан. В течение спектакля он делал замечания по ходу постановки, я еще удивилась: военный, а так профессионально судит об искусстве. В антракте объявили танцы. Он пригласил меня, но я отказалась. После спектакля Гаврила вызвался меня провожать. Выяснилось, что его призвали на фронт из Ферганы, где он возглавлял театр.
22-летняя Людмила занимала немалую должность в отделе облисполкома по эвакуированным гражданам. Подыскивала беженцам работу, жилье. Вскоре молодого капитана вызвали в Москву и дали новое назначение – начальником военкомата в небольшой городок под Кишиневом, только что освобожденный от фашистских оккупантов.
– Перед октябрьскими праздниками ко мне в кабинет стучит парнишка, просит выйти в коридор. Представляется адъютантом капитана Абдулова. Говорит, что Гаврила зовет меня к себе. А в руках парня билеты для меня и Робика, сынишки старшего. Я – к начальнице, советоваться. Рассказала о своих амурах. Она одобрила: поезжай, приглядись, а вдруг это и есть твое счастье. Родителей обманула. Объяснила, что отправляюсь в командировку. Гаврила встретил меня, обнял. И я поняла: это навсегда. Но как быть? Если не вернусь, меня могут по законам военного времени в тюрьму посадить, как саботажницу. Он добился отпуска, приехали в Иваново вместе. Руководство исполкома отпустило меня, приняв во внимание семейные обстоятельства. Мама не позволила взять с собой Робика, ведь рядом с Молдавией еще шли боевые действия.
После окончания войны мужа позвали в Фергану в театр. Ему было сложно работать: две труппы – русская и узбекская под одной крышей. Гавриле Даниловичу предложили возглавить театр в Тобольске. Переехали. Там и родился Сашенька. Он весь в отца, такой же труженик… – горестно вздыхает мама актера. – Вот у меня целый чемодан фотографий моего мужа, где он в разных ролях. Что теперь мне делать? Вот сижу, рассматриваю. Одни воспоминания остались. Ах, Саша, Саша, что ты наделал, зачем так рано ушел от нас, как это несправедливо… До сих пор не верится, что тебя нет.
Глаза Людмилы Александровны наполнились слезами, она тяжело встала с кровати, подошла к окну:
– Тут у окна часами можно стоять, не наглядишься – так красиво. Видите речку? В юности переплывала ее всю, а до противоположного берега 600 метров. Зимой на лыжах в лес ходила… Мне уж скоро 90 лет. Надо же, как жизнь сложилась: двоих сыновей похоронила. Что с Володей, средним сыном, произошло – до сих пор не знаю. Всего 33 года ему было. Преподавал русский и литературу в вузе. После смерти Гаврилы Даниловича, а он ведь, надо же, умер в день рождения Володи, я боялась одна дома ночевать. Володя шел поздно вечером ко мне. Кто-то напал на него и убил, – Людмила Александровна помолчала, устремив взгляд на портреты сыновей. Словно очнувшись, заулыбалась. – Ну, вот вы и увидели наше родовое поместье. Саша, поступив в театральный институт в Москве, часто ездил сюда к бабушке вместе с друзьями-однокурсниками. Приедут, снег почистят, дров наколют. Им тут было раздолье. Любили они здесь рыбачить.
Мама актера берет в руки старый фотоальбом. С его страниц смотрит красивый молодой Абдулов. Он сидит в обнимку с первой женой, актрисой Ириной Алферовой.
– Переехав в Москву, я всегда с Сашей жила. Они с Ирой по съемкам, гастролям, а я Ксюшу, дочку Ирины, в школу да по кружкам водила. Ксюшка ко мне сюда приезжала. А Ира такая хорошая. 13 лет они были вместе. Почему разошлись? Ни он, ни она так и не признались. Жалко, что они развелись, такая пара чудная. Но официально были мужем и женой еще очень долго. Развод Саша оформил незадолго до смерти. Ира сразу вышла замуж после их расставания. Я говорила: «Саша, тебе надо жениться». Он отвечал:
«Все равно такую, как Ира, не найду». Были у него женщины, но все временные. Ира часто звонит, интересуется, как здоровье, чем помочь. Чудесная женщина, очень отзывчивая. Да я всегда со снохами ладила. И с первой женой Робика, и с нынешней Алей. А вот с Юлей… – Людмила Александровна умолкла на полуслове и продолжила, спохватившись: – У нас с ней тоже хорошие отношения. Я жила в отдельном доме рядом с Сашиным. Когда он его намерился строить, отговаривала: вон какой у тебя домина в три этажа. Неужто мне в нем места не найдется? Но Саша сказал: «Мама, я буду приезжать поздно, не один, с компанией, станем мешать тебе. А так у тебя рядом свой домик. И прав оказался, как всегда. У меня был небольшой двухэтажный коттедж. Аля с Робиком жили наверху, а внизу моя комната, кухня, туалет. Но этот дом не был оформлен на меня. Когда Юля вступила в права наследства, дача и все строения на ее территории перешли к ней. Она пришла ко мне и предложила: «Давайте поступим так: откажитесь от своей доли Сашиного наследства. А сами оставайтесь жить тут, как прежде, я буду вам помогать». Ну, как мне отказаться от наследства? У меня один-единственный сын остался – Роберт. Саша купил жилье его дочкам. А у него самого квартиры собственной не было на тот момент. Что со мной случись – как все сложится, уживутся ли они? К тому же Юля молодая, рано или поздно выйдет замуж. Конечно же буду, глядя на нее, переживать. В общем, я ответила: «Нет, Юля, не смогу отказаться от наследства». Она обиделась и ушла.
Через некоторое время ко мне пришел Леня Ярмольник, близкий друг Саши, хорошо знающий нашу семью. Он сказал: «Я к вам от имени всех Сашиных друзей. Скажите, чего вы хотите как мать». Я ему объяснила: «Леня, мне нужно обязательно купить квартиру в городе Роберту, с которым я буду жить, и квартиру внучке Ирочке, дочери Володиной. Ну и мне надо немножко денег на лекарства, чтобы не просить ни у кого. Я ведь человек мнительный, мне будет что-то надо, а попросить не смогу».
– Вы внучку Иру упомянули, дочку среднего сына. Ее Александр Гаврилович, впервые увидел незадолго до смерти, когда в последний раз ездил в Фергану?
– Да, так уж получилось – не общались мы. Она уже взрослая, замужем, у нее своя дочка растет. Саша, побывав в Фергане, предложил ей перебраться в Москву и пообещал купить квартиру. Говорил: «Не сразу, но куплю, как только заработаю». А сам умер… Ярмольник передал мои пожелания. Друзья посовещались и купили две квартиры: Ире в Подмосковье, в Одинцово, а нам с сыном и снохой в Иваново – двухкомнатную квартиру площадью 60 квадратных метров, в новом хорошем доме.
– Значит, не Юля выплатила вам вашу долю наследства?
– Нет, все сделали друзья. Их у Саши много. Не только среди актеров, но и бизнесмены. Я многих только по именам да в лицо знаю. Среди них и президент Азербайджана. Он у нас в гостях бывал. Спасибо им всем огромное. Помогли, не оставили.
А что Юля могла? Если бы не друзья, пришлось бы что-то продавать, деньги делить. А так все Сашино имущество перешло ей. Огромнейшая дача, красивая. Еще у Саши была большущая четырехкомнатная квартира в Москве. Лужков ее на юбилей Ленкома Сашеньке как народному артисту подарил. Она тоже Юле осталась. Три машины ей отошли, правда, сейчас их две, одну она продала. Ну и дача на Валдае. Но она ее тоже продала.
– Как сейчас живут Юлия с дочкой?
– Женечку я уж полгода не видела, с тех пор как уехала в Иваново. О ее здоровье узнаю по телефону. Юлю почему-то ни разу не удалось застать дома. За девочкой все время няня присматривает, с ней и разговариваю. Управляться по дому Юле помогает пожилая женщина Елена Ивановна. Сноха рассказывала, что она ей как мать, Юля жила у нее, когда училась в Одессе. Уборку делают приходящие работницы. Еще у Юли есть личный шофер. На какие она средства живет – не знаю. Она ведь никогда не работала.
– Няню оплачивает крестный Женечки, друг Саши – бизнесмен Алексей Орлов. Он дал слово во всем помогать малышке до совершеннолетия. Другой друг оплачивает шофера, – пояснила вошедшая в комнату Аля. – А на что живет? У нее все права на творческое наследие Абдулова. У Саши счета в банках имелись. Впрочем, она девушка красивая, без внимания мужчин не останется. Незадолго до смерти Саше президент Путин вручил орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени и большую денежную премию. Он открыл счет на имя Женечки и положил эти деньги на пять лет.
– А не лучше ли вам было все-таки остаться во Внуково? Ведь там все родное, и в вашем возрасте трудно приживаться на новом месте.
– Да уж ладно. Может, все и к лучшему. Мне здесь даже спокойнее. А там все напоминает о Саше. И это он сделал, и это… Не могу. Тут только фотографии. Теперь живу воспоминаниями. И еще не могу я понять Юлю. Вот я вышла замуж рано, все время работала, даже не думала, как это можно не работать! И по дому успевала управляться, ведь тогда не было стиральных машин, кухонных комбайнов, пылесосов. А на Юлю я прямо диву даюсь. Шофер собственный, нянька девочку воспитывает. Елена Ивановна дом ведет. Делать генеральную уборку приглашает каких-то женщин. А сама может уйти куда хочет – свободна. Ночью поздно придет – все с друзьями встречается, спит до часу, до двух дня. Когда же ей воспитывать дочь? Прямо удивляюсь. И при Саше она все с ним ездила. Пожили-то вместе всего два года. Два года – и вот, – вздохнула Людмила Александровна, выплеснув свои чувства, которые, видимо, долго копила при себе. – Дай Бог, чтобы счастье у нее было. А то что это я: нельзя же о человеке плохо думать и говорить. Да и Саша все-таки любил ее.
Рассказывая, мама актера перебирает его фотографии. На одной – счастливый Александр Гаврилович держит новорожденную дочку на руках. На другой – они все вместе в церкви на крестинах Женечки. На первом снимке – шатен с небольшой проседью, а на втором (между ними разница всего в полгода) он уже абсолютно белый.
– Уже очень больной был, но не жаловался. Никогда не говорил «мне плохо», никогда. Саша мечтал: «Мне бы дожить, посмотреть, как ты ведешь Женечку по территории нашей дачи, как вы гуляете вместе у пруда».
– Юля родила дочку в зрелом возрасте – за 30. Она хорошо переносила беременность?
– Да вроде нормально переносила, – отвечает Людмила Александровна. – Беременной я ее и не видела. Она то на съемках, то на гастролях Сашу сопровождала. Он мне позвонил как-то и сказал: «Юля в положении, на пятом месяце. Я очень рад». А я говорю: «Ой, как хорошо!» Саша: «Только бы был сын». «Ну, а если девочка?» – отвечаю. Он: «Пусть девочка». «Как назовете?» – спрашиваю. «Мальчика – Александр, девочку – Александра», – а в голосе такое счастье. Потом уж передумали, Евгенией назвали. Но тоже красиво. А фотографии Юли беременной нет, не ищите.
– С кем сейчас Юлия? Появился ли у нее близкий мужчина?
– Откуда знать? При мне каждый день ездила встречаться с какими-то друзьями. Мама ее живет под Курском. Она приезжала на похороны и на сороковины. Прежде работала на Севере, пенсию хорошую заработала, с отцом Юли они давно в разводе. По словам Юли, мать ее почти не воспитывала, росла она под присмотром Елены Ивановны. Мама все стыдит Юлю, говорит: как же можно не работать?! А отец ее живет в Подмосковье, они общаются, он несколько раз приезжал к нам на дачу.
Людмила Александровна, несмотря на свой почтенный возраст, на здоровье не жалуется. Вот только в последнее время один глаз из-за застарелой глаукомы почти перестал видеть. В одной из ивановских больниц ей недавно сделали операцию. Пришлось заплатить много денег. Как раз из тех, что ей положили на счет друзья сына.
– Прежде Саша два раза в год клал меня в больницу, в кардиологический центр, на обследование и профилактику. Я все отказывалась, а он настаивал: «В твоем возрасте надо себя поддерживать». Вызовет машину, попросит Алю проводить. В больнице меня встречали, как знатную особу. Отдельная палата, говорят: «Заказывайте, что хотите покушать». Уход хороший. Ложилась обычно на недельку и сбегала. Сейчас некому беспокоиться, да и денег много надо. Врач как-то звонил, предлагал подлечиться. Я ему и сказала, что в деревне теперь живу.
Мы прощаемся. Выходим во двор. Обращаем внимание на трещину, пронизывающую фундамент дома.
– Дому, конечно, нужен серьезный ремонт, – поясняет Аля. – Перед зимой успели его крышей новой покрыть. Но забот еще много, были бы силы. Вон все дверные проемы покосились. Впрочем, нам здесь нравится. Помоложе были, нас все интересовало в Москве. А что уж теперь: Роберту 70, мне скоро тоже. Здесь раздолье, красота, мы никому не мешаем. Вот только за продуктами приходится в город на такси ездить. В нашей деревне даже магазина нет.
К дню рождения Александра Гавриловича его родные собираются приехать в Москву, сходить на могилу.
– Может, это уже в последний раз, – тяжело вздыхает Людмила Александровна.
– Где поселитесь? Во Внуково, у Юли?
– Да нет, у внучки Ирочки, в Одинцово. Там нас тепло встречают.
Родственники актера ждут приезда Ирины, суетятся, накрывая стол. Мы прощаемся, желаем Людмиле Александровне здоровья и сил, ведь ей так хочется увидеть, какой вырастет дочка ее любимого сына.
