К 65-летию Победы. В списках не значится

«Никак не отогреюсь после военных зим»

– Они боятся, что я квартиру требовать начну. А я, откровенно говоря, ни в чем не нуждаюсь. Мне справедливость нужна. – Клавдия Ильинична развязывает узелок на пакете с документами – в нем военные фотографии, грамота за разминирование Воронежа, удостоверение минера-подрывника. Пальцы не слушаются ее, и узелок не поддается. Она смеется: «А еще минер!»
Военную форму Клавдия Боева, в девичестве Еремеева, надела еще до войны. В 1939 году ее направили в Харьков на учебу в школу противовоздушной и противохимической обороны (ПВХО). Вернулась она в лейтенантских погонах. Через полгода началась война.

– Помню, как мы с сестрой пришли из бани, а соседка сидит во дворе и голосит: «Войну объявили!» – вспоминает Клавдия Ильинична.

– Наутро мне круглосуточный пропуск выписали и задание дали: проверять герметичность противогазов у уходящих на фронт и организовывать группы местной противовоздушной обороны.

Старшие брат и сестра Клавдии ушли на фронт добровольцами. Она тоже просилась, но в облисполкоме получила отказ:

– Тыкали мне харьковской школой – мы что, говорят, зря тебя на учебу посылали?

А через год немцы заняли Воронеж. Клавдия уходила из города с последними частями Красной армии.

Все областные организации эвакуировали в город Анна, что в 110 километрах от Воронежа. Здесь же располагался и штаб фронта. В перелеске недалеко от дома, в котором сейчас живет Клавдия Ильинична, еще сохранились блиндажи.

– Я хожу там хворост для печки собираю, вспоминаю войну и плачу, – признается она.

Маленький, но ухоженный домик Боевой до сих пор не газифицирован – когда газ проводили, у Клавдии Ильиничны не было денег. А теперь, говорит хозяйка, он уже и не нужен – привыкла обходиться. Половина ее 7-тысячной пенсии уходит на лекарства.

– Но на хлеб хватает, а картошку, помидоры да лук на огороде ращу, – говорит Клавдия Ильинична, подбрасывая дрова в печку. Любит хозяйка, когда жарко. объясняет: – После военных зим никак не отогреюсь.

25 января 1943 года советские войска выбили фашистов из Воронежа.

– Мы после боев приехали в город, на улицах – трупы детей, женщин, солдат. Все разбито. Воды нет. Даже снега нет чистого, потому что, когда фугасная бомба бьет в дома, кирпич рассыпается в песок. Везде снаряды и мины неразорвавшиеся.
 
Клавдию направили на курсы по минно-подрывному делу, дали 15 помощников.

– Сказали: будешь командовать саперами, – вспоминает Боева. – Только какие они саперы? Пацаны! Мне 23 года было, так они меня мамой звали. Станем цепью и идем – они щупами работают, я миноискателем. Радовались, что сегодня повезло и жить остались. И мне вот повезло. А Дергунский у нас подорвался, Бухонов – подорвался, Чубарова – подорвалась. И Коля – совсем ребенок, сирота, по нему даже плакать некому было. Мы на минном поле за городом работали, а он оступился. Собрали потом, что от него осталось, и там же похоронили. Я тогда седеть и начала.

Замуж 25-летняя Клавдия выходила уже совсем седой. Муж-фронтовик заставил ее уволиться из Осоавиахима и увез в свой родной город Анна. С тех пор Клавдия Ильинична форму не надевала. Работала в столовой. Муж шоферил почти до самой смерти. О том, что было, Боевы старались не думать – строили дом, растили сыновей…

«Проводили в подвал, а там бумаги плавают»

 О военном прошлом Клавдия Ильинична вспомнила лишь в 1960-е:

– Тогда стали переписывать тех, кто воевал. Я в военкомат поехала, а мне говорят: «Ты, Боева, хоть и ходила в шинели, но приписана была к Осоавиа-химу» – значит, не военная. Прогнали меня, но медали потом давали – «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За защиту Воронежа», на 40 лет Победы награждали, на 50 и на 60.

Второй раз Клавдия Боева попыталась напомнить о себе государству, когда выходила на пенсию.

– Думала, что начислят побольше – я же 6 лет зарплату как военнослужащая получала. Мне сказали: нужны справки. Поехала в Воронеж в ДОСААФ, там запись где-то нашли, что в Осоавиахиме я работала. Когда стала просить подтверждающие документы, меня в подвал проводили, а там все бумаги в воде плавают.

Вышедший в 1995 году Закон РФ «О ветеранах» приравнял минеров, участвовавших в разминировании городов, к ветеранам войны. Возможно, Клавдия Ильинична об этом так бы и не узнала, если бы 8 лет назад не попала в больницу. Лечащий врач оказалась дочерью корреспондента местной газеты Людмилы Скопинцевой – та, узнав историю Боевой, решила восстановить справедливость.

– Я обращалась и в соцзащиту, и в Пенсионный фонд, из райвоенкомата делали запрос в Центр новейшей истории Воронежской области, – рассказывает Людмила. – Оттуда пришел ответ, что документов, подтверждающих участие К. И. Еремеевой в разминировании Воронежа, нет. В военкомате мне посоветовали обратиться в Подольский архив, где хранится документация по гражданским специалистам, работавшим в годы ВОВ. Но оттуда ответа так и не было.

В местной организации ветеранов признавать Клавдию Ильиничну не спешат. Ее председатель Николай Максимов разводит руками:

– У нас 273 ветерана, и Боевой среди них нет. Не значится она в списках.

Зам. главы Аннинского района Николай Черкасов говорит, что со статусом не было бы никаких проблем, но Клавдия Ильинична не может доказать, что является участником ВОВ. Такова особенность нашего государственного устройства: не чиновники и архивисты разы-скивают уцелевших участников войны, а сами они идут к ним на поклон. Собрал справки – будут поздравления и льготы. Только Боевой не льготы нужны, а признание:

– Я 6 лет не снимала форму и рисковала жизнью, почему же я не участник войны?