«Обвинять выжившего пилота – свинство»

Уже во время похорон в доме офицеров коллеги Игоря Ткаченко с горечью обсуждали полуофициальные причины трагедии: чтобы не грешить на старые, неисправные самолеты, тем более на покойного летчика, вину за случившееся, говорят в Кубинке, пытаются свалить на его выжившего коллегу.

– Ткаченко не мог ошибиться, другой самолет ударил его кабину сзади, и он сразу получил травмы, несовместимые с жизнью.

– Один из его друзей, заслуженный военный летчик, неофициально получил информацию от следствия.

– А обвинять выжившего Виталия Мельника вообще свинство. С чисто моральной стороны – как «витязи» после всего этого будут летать вместе? Да и по фактам не думаю, что сойдется.

Летное сообщество, в пику руководству, технические причины совсем не исключает. Пилоты рассказывают, что летали авиаторы только по особым праздникам, когда выдавали топливо.

– А эта техника – на ней можно в небе держаться только за счет патриотизма, – считает знавший Ткаченко полковник запаса Виктор Ринин. – За границей пилотажные группы летают только на специально оборудованных самолетах, а наши умудряются на непригодных боевых. И при этом выполняют самые сложные фигуры высшего пилотажа. Мы с Игорем много работали вместе, последний раз в Арабских Эмиратах. Арабы удивлялись: как вы на этом выступаете? Игорь показал им, как!

Никому не нужный риск

Зачем наши летчики рискуют жизнями, демонстрируя фигуры высшего пилотажа – зачастую на неподготовленных самолетах? Тем более что в современном воздушном бою эти фигуры не нужны. Об этом – наш военный обозреватель Владимир Воронов.

Для наших чиновников главная составляющая авиасалонов – именно шоу, пиар и показуха. Эта традиция тянется еще с советских времен: высокое начальство всегда требовало пилотажа поэффектнее и покруче, особенно когда речь шла о демонстрации машин «сырых» и недоведенных. Именно показушность чаще и приводила к трагедиям. Так, 3 июня 1973 года на салоне в Ле Бурже разбился сверхзвуковой лайнер ТУ-144: во время демонстрационного полета самолет неожиданно вошел в пике, развалился в воздухе и рухнул на городок Гуссенвиль. А все потому, что, стремясь утереть нос «Конкорду», ТУ-144 делали на скорую руку, в ущерб качеству и надежности. Уже в наши дни просочилось, что большие начальники на салоне буквально давили на экипаж, требуя, чтобы и старт, и полет были максимально эффектными. Примерно та же картина была и с боевыми машинами. Во время дебюта 1989 года в Ле Бурже разбился МИГ-29, пилотируемый Анатолием Квочуром, пилоту удалось катапультироваться. Официальная версия: в воздухозаборник попала птица и машина потеряла управление.

9 сентября 1990 года возле Венеции – тоже во время лихого демонстрационного полета – упал и взорвался СУ-27, погибли пилот Римантас Станкявичюс и еще один человек на земле. Во время авиашоу 24 июля 1993 года в британском городке Фэйфорд по вине летчиков столкнулись два МИГ-29, пилоты катапультировались. 12 июня 1999 года в Ле Бурже опять из-за ошибки пилотов разбился многоцелевой истребитель СУ-30МК, летчики катапультировались. Катастрофы эти, как правило, следствие попыток лихими пилотскими трюками на грани фола замаскировать картину деградации нашего ВПК.

С точки зрения же профессионалов, практическая ценность виртуозных пируэтов близка к нулю: военных такая опция, как сверхманевренность, интересует мало, поскольку ближний воздушный бой давно не ведется, а сбить эффектно маневрирующий истребитель можно управляемой ракетой, не входя в зону поражения. Один из моих собеседников, опытный пилот с большим боевым стажем, заметил: «Последний классический воздушный бой был во время войны в Корее. И с тех пор исход схватки в воздухе решали не цирковые трюки, а качество боевой техники, радиоэлектронного оборудования и ракет». Когда же напомнил собеседнику, что в африканском небе МИГ-29 и СУ-27 противостоящих сторон буквально недавно сходились в маневренных боях, применяя пушки, то нарвался на отповедь: вот пусть тогда торговцы оружием и крутят свои шоу в Руанде, а нашим ВВС «нужны не эти цирковые номера, а надежные и качественные ракеты и авионика, позволяющие засекать противника и поражать его как можно дальше, в современной войне таким шоу места нет. Пока он будет крутить своих рябчиков, его собьют». После чего авиатор ехидно уточнил: те же самые «африканцы» вынуждены были вступать в ближний бой исключительно потому, что оказались неэффективными российские самонаводящиеся ракеты класса «воздух – воздух»: «Ни одна из выпущенных там ракет не нашла своей цели…»

Авиатор по крови

Будущий летчик 20-летний Антон Хачковский погиб через 10 минут после трагедии с «Русскими витязями». Вместе со своим инструктором Светланой Федоренко он разбился на учебном ЯК-52 в Калужской области.

Эта смерть тоже потрясла всех и потому еще, что отец Антона – Дмитрий Хачковский четыре года летал в составе «Витязей». Сейчас он пилотирует пассажирские «Боинги», но его сын мечтал об истребителях.

– Он с детства болел небом. – Максим Берсенев с 7-го класса сидел с Антоном за одной партой. – У него вся комната была оклеена плакатами со «Стрижами» и «Витязями». На компьютере – видеозаставка с их полетами. Кстати, компьютеры были вторым его увлечением. Он не просто в игрушки играл, сам писал серьезные программы.

Окончив школу в авиагородке, Антон поехал поступать в Ульяновское авиационное училище. Экзамены сдавал без всякого блата.

– Антон хотел всего добиться сам, на отца никогда не ссылался. Многие только после трагедии из новостей узнали, что тот был «витязем», – говорит Андрей, один из однокурсников.

Может, поэтому сразу поступить на пилота не получилось. Антон начал учиться на спасателя и только потом добился перевода на летно-технический факультет.

– Он пришел к нам позже, но, несмотря на это, мы считали его лучшим на курсе, – продолжает Андрей. – Хотя Антон зубрилой никогда не был, просто авиация была у него в крови.

Это училище готовит гражданских летчиков. Выпускники уже в 25 лет становятся вторыми пилотами на аэробусах. Но Антон на этом останавливаться не собирался.

– Ему нужно было для начала летное образование, а в перспективе он мечтал сам стать «витязем», – считает другой близкий друг, Миша Егоров. – Хотя для него небо само по себе было в кайф.

С отцом Антону летать было нельзя, для этого нужен был профессиональный инструктор. И Хачковский-старший обратился к Светлане Федоренко. Они были знакомы три года, она тоже последнее время пилотировала гражданские самолеты. Дмитрий Хачковский говорил, что никому другому не доверит жизнь своего сына.

– Он и на поминках сказал, что ни в коем случае не винит ее в трагедии, – объясняет Миша. – Вообще, что там случилось, пока никому из близких не ясно.