Дмитрий Быков: Смерть Василия Пичула и эпоха разочарований

Дмитрий Быков вспоминает скончавшегося на днях режиссера Василия Пичула и его не до конца раскрывшийся кинопотенциал.

Умер Василий Пичул. Ему было 54 года. Он снял пять полнометражных фильмов, шесть сериалов и много телепрограмм – самыми знаменитыми были «Куклы» и «Старые песни о главном-3».

Он принадлежал к великому поколению 1961–1963 годов, которому суждено было застать грандиозные обещания и столь же грандиозные разочарования. Пичул был кинематографистом от бога, а задача кино – выражать и концентрировать время, и в этом смысле ему не было равных. «Маленькая Вера» оказалась главным перестроечным фильмом, символом эпохи. Следующая его картина – «В городе Сочи темные ночи» – была не хуже, а в некотором смысле и лучше – это было повествование с той самой сетевой структурой, которая стала потом главной киномодой девяностых; по этому принципу организованы разные, но одинаково значимые в истории кино «Магнолия», «Криминальное чтиво», «День полнолуния»; истории обрываются, ветвятся, не хотят складываться в целое – и лучшего способа рассказать о надеждах, ушедших в песок, и о времени, утратившем стержень, не придумаешь. Потом он сделал «Мечты идиота» – замечательную попытку перечитать «Золотого теленка» с полным отказом от штампов, прочесть его как историю о русском обогащении, о столкновении самодеятельного романтического жульничества с подлинными акулами подпольного бизнеса; все так и вышло, и культовая советская книга оказалась мрачным постсоветским пророчеством, но мало кто был способен оценить это кино в 1993 году. «Небо в алмазах» было замечательной хроникой абсурда и вырождения, «Кинофестиваль» – злой и точной пародией на гламур. После него Пичул десять лет снимал только телепроекты – художественные и документальные, тоже вполне профессиональные, но большого кино уже не делал, делать его было не о чем. Социальные диагнозы без социума не ставятся.

[:image:]

Я не хочу использовать его судьбу как повод для обобщений – это занятие малопочтенное. Но нельзя не увидеть символизма его биографии. Далеко не самая совершенная его картина, главным достоинством которой была точность и выразительность, оказалась самой известной, потому что никогда больше Россия не была так интересна самой себе и остальному миру. Дальше могло быть великое – а не было ничего, все потерялось, запуталось, скомпрометировалось. Пичул был режиссером масштабных замыслов и большого стиля, а снимать кино большого стиля в эпоху мелкого свинства немыслимо. Ровно такова же была судьба всех людей, прогремевших в это время, – от команды «Взгляда» до Виктора Пелевина, сохранившегося лучше остальных.

[:wsame:]

Пичул имел все задатки гения, и у него было все, чтобы осуществиться, – все, кроме страны и времени; и почти обо всех его ровесниках в литературе, кино и общественной жизни можно сказать то же самое. Конечно, все они еще нестарые люди. И конечно, впереди у них – как и у страны – неизбежный ренессанс. Какими и с чем они подойдут к этому ренессансу, хватит ли у них сил и надежд – отдельная тема. Может и не хватить. Это самое грустное.