Дмитрий Быков: Бэлза последние годы часто повторял "Все это кончится очень плохо"

Про Святослава Бэлзу очень трудно сказать что-либо оригинальное, да и некролог – не тот жанр, чтобы оригинальничать. 

Все успели написать о том, что Бэлза превосходно умел разъяснять сложное простыми словами, увлекательно говорил об опере и балете, отлично знал литературу – преимущественно европейскую – и считался эталоном элегантности.

Его отец, Игорь Бэлза, автор четырех симфоний и нескольких сонат, был автором замечательных книг о Шопене, пианистке Шимановской и знаменитом дилетанте Огиньском.

Сверх того, он был обладателем одной из лучших частных библиотек Москвы, его сын рос среди этих книг и обожал в них рыться, так что с выбором профессии у него проблем не было. 

Он окончил филфак университета, занимался европейской историей и литературой, читал лекции, вел телепрограммы о музыке, председательствовал в разных жюри, просветительствовал, интервьюировал музыкальных звезд – и жизнь его была бы примером точного выбора профессии, образцом почти идеального благополучия, если бы не время, которое ему досталось.

[:image:]

И в застое, и после перестройки, и при раннем Путине он умудрялся вписываться в это время, оставаться обозревателем «Культуры» и пропагандистом классики, точно встраиваясь в образцы духовности и при этом никогда не сваливаясь в попсу.

Но время менялось, и он все отчетливей впадал в депрессию, отказывался от интервью, а знакомым все чаще повторял: все это кончится очень плохо... вы не представляете, как плохо это все кончится...

Он-то, всю жизнь занимаясь началом ХХ века, – представлял; и он, и его отец превосходно знали Восточную Европу и главные очаги ее военных столкновений; оба они знали, как легко выпустить джинна войны и как трудно загнать его обратно.

Бэлза был все менее совместим с этой реальностью, все больше мрачнел и самоустранялся.

[:image:]

О механизмах развития болезней мы знаем мало, но никто не сомневается, что, когда время вытесняет человека, у него слабеют стимулы к выздоровлению.

Бэлза, никому на свете, кажется, не причинивший и не пожелавший вреда, был человеком культуры, дышал ее кислородом и задохнулся, когда в воздухе повысился процент сероводорода. То есть ненависти, нетерпимости и взаимного мучительства.

Бэлза никогда никому не мешал, вроде бы ни о чем актуальном не высказывался – и все его любили.

Оказалось, однако, что и признание, и статус, и награды не спасают от главного – от разочарования в человеческой природе.

Одни умудряются с этим жить, другие – нет...