Дмитрий Быков: Иосиф Сталин на обложках тетрадей - страшное преступление против детей

Появление Сталина на тетрадных обложках (в одном ряду с великими государственными деятелями прошлого) само по себе не заслуживало бы разговора – не станем же мы подробно втолковывать каждому шоферу со Сталиным на стекле, что никаким великим государственным деятелем он не был, а был маниакально подозрительным злодеем, неуклонно выбиравшим худший путь из всех возможных. Но за этим появлением Сталина в ряду российских национальных героев стоит модная (и, кажется, единственная сегодня) концепция нашего прошлого: да, истреблял, да, непомерно жертвовал, да, перегибал палку, но все это наша история и мы должны ею гордиться по совокупности.

Вот этот «бег на месте общепримиряющий» предназначен не столько для оте­чественного, сколько для зарубежного потребителя: сегодня считается, что Россия облагодетельствовала Запад – именно тем, что поставила на себе страшный социальный эксперимент и тем спасла от него прочий мир. Скажем прямо: Россия не столько поставила на себе эксперимент, сколько скомпрометировала своими традиционными методами управления действительно великую идею глобального социального переустройства...

Сталинский социализм – не единственная и не последняя версия, и ключевое слово тут «сталинский». России долго еще, думаю, придется расплачиваться за то, что она умудряется скомпрометировать любые идеи – и потому у нее нет сегодня вообще никаких, голое хищничество на всех уровнях и полное неверие ни во что.

Но есть тут и еще один важный нюанс: уравнивание всех наших правителей под общей рубрикой «Это наша история». Если в вашем прошлом были припадки безумия, а то и кровавые преступления, не следует с гордостью говорить: «Это мое прошлое», и если в вашем организме – от чего Боже упаси – завелись глисты либо иные паразиты, это не повод с гордостью заявлять: «Это мои глисты».

В российской – как и в любой другой – истории были периоды зверства, и срока давности для них нет; от того, что Жанну д’Арк сожгли в 1431 году, поведение коронованного ею Карла VII в этой истории не стало выглядеть лучше.

Вспоминая о вероломной и жестокой расправе Елизаветы с Марией Стюарт, британцы не говорят с гордостью: «Это наша история» – слово «наша» не снимает для них всех моральных оценок; за пытки инквизиции папе римскому пришлось извиняться аж в ХХI веке – и ничего, католичество не пострадало.

Сталин – не «наша история», а ее болезненный эксцесс, патология, выверт. Утверждая, что он органическая часть российского политического прошлого, мы признаем это политическое прошлое пыточным, параноидальным и человеконенавистническим. В ряду великих правителей России Сталину так же не место, как не место язве желудка в ряду нравственных добродетелей конкретного язвенника. И помещая эту язву российской истории на обложки, мы не столько оправдываем нынешних правителей России, сколько признаем сталинизм нормальным состоянием своей страны. А с этой русофобией, как хотите, душа мириться отказывается.

На месте нашего омбудсмена Павла Астахова, который тут уже недавно предложил вернуть смертную казнь за преступления против детей, я обратил бы на это конкретное преступление против детей самое серьезное внимание.