"Это тупик, выхода нет". Зачем России нужен финансовый омбудсмен

Финансовый омбудсмен Павел Медведев рассказал, нужно ли учреждать соответствующую официальную должность в России.

Президент России Владимир Путин 22 ноября на форуме Общероссийского народного фронта (ОНФ) поддержал идею о создании должности финансового уполномоченного.

Сейчас должность финансового омбудсмена существует при Ассоциации российских банков, ее занимает Павел Медведев — известный финансист, экс-депутат Госдумы. Однако законодательно полномочия финансового омбудсмена сейчас никак не регулируются — этот пост не связан с официальной государственной должностью.

В разговоре с Sobesednik.ru Павел Медведев признался, что официальная должность финансового омбудсмена (по образцу всем известных уполномоченного по правам человека, правам ребенка или уполномоченного по вопросам бизнеса при президенте РФ) в России нужна.

— Разумеется, нужна. И Путин членораздельно объяснил, почему. У нас сильно закредитованное население. Семь миллионов закредитованных граждан. Закредитованность — это тупик, никакого выхода нет. За 12 месяцев удалось подать заявление о банкротстве или о реструктуризации долга в суды меньше чем семи тысячам человек. То есть ничтожно маленькая доля смогла подать заявление, и еще неизвестно, чем дело кончится. А если упростить закон о банкротстве физических лиц — тогда будет другое несчастье: тогда семь миллионов человек придут в суды, что остановит судебную систему навсегда.

Поэтому Путин правильно говорит, что нужны внесудебные механизмы разрешения споров, коллизий и так далее. Мы сами пытаемся быть финансовыми омбудсменами, но у нас очень мало ресурсов без закона. Если закон будет принят, то ресурсы у финансового омбудсмена появятся.

[:image:]

— Получается, проблемы заемщиков без помощи законов никак не решить?

— Нужен административный ресурс, безусловно, нужны административные права.

Например, для меня самый распространенная просьба — это просьба о реструктуризации. [Раньше] мы почти всегда добивались реструктуризации потому, что с одним банком договориться легко. В глубине души банк, который отказал заемщику, хочет реструктуризации, потому что он хочет от человека хоть что-то получить, а не загонять его в угол, чтобы тот перестал платить.

Сейчас реструктуризация невозможна, потому что должники обязаны перед несколькими банками. Согласовать реструктуризацию в нескольких финансовых организациях я не могу именно потому, что у меня нет административного ресурса. Я обманщика не могу наказать: банки в принципе согласятся реструктуризировать кредит, а кто-то потом откажется и не будет реструктуризацию проводить. Тогда что получится? Те, которые реструктуризируют, высвободят часть денег своему клиенту, и эти деньги перетекут тому банку, который обманул.

И мне банкиры это прямым текстом говорят — что они согласись бы с моим предложением, если бы увидели, что в моих руках есть административный ресурс, который ни одному из них не позволит обмануть других.

— По-вашему, в России учреждение этой должности реально поможет людям?

— Я надеюсь. Это мы узнаем потом, когда оно будет. Практически во всех странах, названия которых я умею произносить, есть финансовый омбудсмен. Он успешно работает. Я со многими лично знаком, с двумя финансовыми омбудсменами английским знаком.

В Армении есть финансовый омбудсмен. Там, конечно, масштаб несравним с английским, но и Армения не сравнима с Англией. Тем не менее они достаточно успешны.

Все понимают, что через суды нельзя пропустить слишком больше количество мелких дел. Омбудсмен занимается мелкими делами в том смысле, что оспариваемая судьба долга или депозита невелика.

— Вы собираетесь претендовать на должность «официального» финансового омбудсмена РФ?

— Я бы хотел. Закон уже написан, в первом чтении принят. Есть такая структура, которая называется наблюдательный совет финансового омбудсмена. Он принимает решение. Рекомендует Центральный банк, а решение принимает он. Если это сохранится во втором чтении.

[:wsame:]

[:wsame:]