Борис Майоров: "Кормушка" для Кожевникова

Sobesednik.ru публикует главу книги Бориса Майорова «Хоккейные перекрестки», посвященную работе в московском «Спартаке».

* * *

Итак, после «интереснейшей» работы в ДСО профсоюзов оказался в родном «Спартаке». Борис Кулагин в 84-м покинул команду, ею на тренерском мостике руководило трио — Якушев — Шадрин — Зимин. Замечательная тройка была, игровая. Но в роли «рулевых» клуба явно не тянули. Результаты неважные. Нынче весьма регулярно общаюсь с Володей Шадриным: непонятно, кто в те годы старшим тренером был, а кто в помощниках. Неразбериха, бардак царили. Больше на роль наставника, с моей точки зрения, подходил Зимин. Умел мыслить, анализировать, в состоянии подробно разобрать игру. Шадрина с трудом представлял в роли тренера, хотя в его аналитических способностях не сомневаюсь. В общем, когда пришел в клуб в мае 85-го, освободил всех троих — Якушева, Шадрина и Зимина. Как жил Володька, не знаю. Зимин клубным скаутом НХЛ трудился, Якушев отправился повышать квалификацию в Высшей школе тренеров. С сохранением, кстати, зарплаты, плюс стипендию платили в упомянутом учебном заведении.

...В молодости не всегда мог посещать тренировки в силу того, что учился в институте, об этом рассказывал. Так вот, после учебы приезжал домой в Сокольники, надевал спортивный костюм. И — вперед: бегал почти во мраке, на полуосвещенных улицах. Тем самым компенсировал отсутствие на занятиях. Меня никто не подгонял, тем паче не заставлял это делать. Поэтому болезненно реагировал на проявление откровенной лени некоторых своих подопечных, будучи уже тренером «Спартака». Если за регулярный непрофессионализм в тех же военных и полувоенных командах типа ЦСКА, «Динамо» еще можно спортсмена наказать, то в гражданских коллективах это сделать невозможно. Трудовой кодекс не позволял. Нигде не учитывалось, что у нас другой род деятельности. По сути, профессиональный спорт. Просто не было рычагов управления и влияния на нерадивых хоккеистов. В свое время отчислил из команды Курдина. Решением спортивно-технической комиссии игрока дисквалифицировали на неопределенный

срок. Спустя три месяца хоккеист объявился в Череповце. Там добились снятия дисквалификации, заявили в состав, он играл. Что в итоге? Курдин, по сути, победил. И зарплата его в Череповце стала больше.

Во второе мое пришествие в «Спартак» появилась, наконец, возможность наказывать. К сожалению, без санкций в работе тренера никак не обойтись. Однажды Кожевникова наказал. Тогда невольно задавался вопросом: сколько он накануне выпил? Двести рублей вычли из его зарплаты. По тем временам приличные деньги. Когда Александр вернулся от кассы, сказал: «Борис Александрович, очень строго». «Что поделаешь, думай», — был мой ответ. Отношения никогда не были хорошими, даже когда он выступал в основном составе. В любой команде есть игроки из категории вечно вопрошающих: а там-то платят столько-то, почему нам не платят? Почему, к примеру, на завтрак молоко подают, а не ряженку? И так далее. Кожевников, правда, не из таких. Но у него свои «заморочки». Почему мы с ним расстались? Подробности таковы. Завершился сезон, живу, как обычно, на даче. Вдруг неожиданно он нашел меня, кто ему рассказал, как добраться, не знаю. Приехал, видимо, с будущей женой. Едва она что-то сказала, весьма грубо оборвал: дескать, иди отсюда. Разговор шел о жилье для хоккеиста. Дилемма следующая: если клуб выделяет квартиру, форвард остается в коллективе, нет — уходит.

Напомню, Кожевников приехал в «Спартак» из Пензы. Получил от клуба квартиру. Женился, затем развелся, квартиру оставил супруге. Второй раз женился, получил очередное жилье от «Спартака». «Снова собираешься жениться, квартиру дать прямо сейчас не можем, — сразу отсек поползновения. — Очередь в команде на получение квадратных метров. Шесть человек претендуют. Занимай очередь, будешь седьмым. И вообще, «Спартак», получается, "кормушка" для тебя? — продолжил я. — Почему клуб должен постоянно обеспечивать тебя тем-то и тем-то?»

«Тогда я ухожу», — сказал Александр. «Уходи, пожалуйста».

Терять его как игрока было, конечно, жаль. Но люди подобного склада всегда опасный элемент в команде. В мои понятия о коллективизме, самоотдаче, взаимоотношениях они не вписывались. Кожевников, Тюменев, Фаткулин, Бякин, Курдин всегда особнячком держались от остальных ребят.

До сих пор считаю ошибкой, что, например, Фаткулина пригласили из Новосибирска. Вроде хорошие отзывы о нем, летом к нам приехал, готовились к сезону. Тренировка заканчивается, мой помощник ему: «Саш, надо поработать над тем-то и тем-то». — «В Новосибирск поеду, там и поработаю», — ответ «звезды». Отнесся к его словам индифферентно, а зря. В составе ребята ничуть не слабее Фаткулина. Следовало собрать команду, объявить: вот билет до Новосибирска, езжай, совершенствуйся. Очень показательный пример для других. Жалею, не решился на подобный шаг.

...С генеральным директором Первого автокомбината Геннадием Краузе, по совокупности спонсором хоккейного «Спартака», почти не общался. Не любил ездить к нему на прием. Знаю наверняка, кто-то, образно говоря, «капал», докладывая о состоянии дел в команде. Нередко предвзято, а потому гнусно. Видимо, руководители не могут обойтись без прослойки из подхалимов, прихлебателей, они неизменно присутствуют в нашей жизни. Нормой считаю общение с людьми, близкими по духу, да. Но это принципиально другое состояние. Например, своих помощников — Китаева, Чекалкина уж никак не назову подхалимами. Люди держались в меру независимо, с чувством собственного достоинства. Китаев мог сказать по делу многие вещи, подчас нелицеприятные, работа есть работа.

Краузе просто заставил убрать Чекалкина. Жаль, не смог отстоять его. Специалист, профессионал. Оканчивал школу тренеров. Акцент немного в сторону методов Анатолия Владимировича Тарасова, но разве это повод для раздора? Скорее, для дискуссии. Мы находили общий язык. В команде Чекалкина недолюбливали — за требовательность, точнее сказать, не очень воспринимали.

При Краузе, впрочем, не только при нем, остро стояла проблема комплектования состава. В этом плане конкурировать с ЦСКА и «Динамо» объективно не могли, по большей части уже рассказал, почему. Военная и милицейская команды вовсю пользовались своим преимуществом. Несколько анекдотичную историю, связанную с Волгиным, я поведал. Там люди из могущественного КГБ забрали на службу в «Динамо» нашего нападающего, сославшись на документ от... 1948 года. Никаких вам компенсаций за переход, ничего. По сути, украли у спартаковцев игрока и армейцы — Малахова. Совершенно неожиданно узнал: хоккеист ушел в ЦСКА. Сезон закончился, все в отпуске. Встречаю Виктора Васильевича Тихонова, спрашиваю: «Ты берешь Малахова?» «Господь с тобой, впервые слышу, — не моргнув глазом, ответил наставник армейской команды. — Не знаю я, поинтересуюсь». Словом, битву за игроков мы проигрывали. Могли, конечно, и с таким составом разок-другой обыграть тот же ЦСКА в чемпионате. Но это скорее случайность, чем закономерность.

Ушел я из команды по состоянию здоровья. Первое время после операции в теннис играл час-полтора. Казалось, от хвори избавился, — тут нога неметь стала. Требовалось восстановить кровообращение. В сезоне 1988–1989 уже не мог выйти на лед во время тренировки. Только с микрофоном от бортика давал указания подопечным. Предположим, надо пройти на Ширяевку. Еле-еле двигался, долго плелся до стадиона. Вынужден был покинуть любимый клуб. Никаких конфликтов с игроками и в помине не было. Дважды подряд ложился в больницу. Постепенно кондиции восстановились.

Ничего особенного не делал. Может, лекарства употреблял. Нынче спокойно до станции метро иду, а вот пробежаться, как прежде, сложно. Другая напасть случилась: замучила мерцательная аритмия. Одно время чуть ли не каждый месяц «Скорую» вызывали. Приезжали врачи, уколы делали, кардиограмму снимали. Рекомендуют, что и как делать. Через месяц-полтора рецидив.

Слава богу, дочь — профессиональный доктор, если необходимо, все оперативно делает. Однажды не смогли восстановить мне сердечный ритм. Врачи звонят коллегам: куда доставить пациента? «Везите в Остроумовскую больницу», — отвечают. Ритм, наконец, восстановили. Зачем лежать в больнице? Больничная палата угнетает, действует на психику. Я не из тех, кто отлеживается. Звоню давнему приятелю — Тузику Игорю Николаевичу. Прошу его забрать меня. Вещей-то с собой нет. Игорь Николаевич куртку привез, домой доставил. Ну, под расписку, конечно, отпустили. Хорошо иметь друзей, как Игорь Николаевич, что бы я без него делал!

После контракта в Финляндии сказал себе: тренером больше никогда не буду. И не потому, что разочаровался в финнах, напротив. У них, к слову, иной менталитет. Даешь задание игрокам — можно отвернуться, вовсе уйти. Люди все равно трудятся в поте лица. Подстегивать, подталкивать никого не надо. Добросовестно работают.

В основе нежелания тренировать — стресса не хотелось. Матчи через пару дней на третий. Кроме прочего, одно дело готовить тех же финнов, совсем другое — отечественных мастеров. Извините, земля и небо. В рядах скандинавов редчайшее явление — выпивоха. У нас почти сплошь и рядом.

[:wsame:][:wsame:]