Экс-замглавы МИД: Путин и Керри ведут к разделу Сирии

Дипломат объяснил Sobesednik.ru, почему он видит во внешней политике России тупик после встречи Керри и Лаврова

Фото: Встреча с Керри в Кремле // Стоп-кадр kremlin.ru

Дипломат объяснил Sobesednik.ru, почему он видит во внешней политике России тупик после встречи Керри и Лаврова.

Ранее Sobesednik.ru писал о том, что на встрече между президентом России Владимиром Путиным и госсекретарем США Джоном Керри политики обсудили перспективы снятия экономических санкций, сирийский кризис и вопросы соблюдения Минских соглашений.

Встреча прошла в Москве 24 марта и продолжалась почти четыре часа. Кроме острых вопросов, Керри и Путин обсудили ситуации в Ливии, Йемене и на Корейском полуострове.

Во время визита в столицу России Керри также провел переговоры с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.

Sobesednik.ru обсудил с политологом, заместителем главы МИД РФ в 1991–1994 годах Георгием Кунадзе итоги встречи Керри и Путина, перспективы полного снятия санкций и возможную федерализацию Сирии.

— Переговоры были предельно закрытыми. Все, что сообщалось об этих переговорах, — это какие-то слезы, а не информация. Общий вывод — договориться удалось не во всем. А если отталкиваться от того, что происходит в мире, то главными были переговоры по Сирии.

Каких договоренностей достигли, я не знаю. Все предполагают, что дело идет к разделу Сирии. На птичьем языке политики и дипломатии это называется федерализацией.

— Возможен ли вариант федерализации Сирии на практике?

— До Второй мировой войны на этих территориях существовало отдельное алавитское государство. Одна из серьезнейших проблем в том, как к федерализации отнесется Турция. В случае гипотетического раздела Сирии неминуемо выделяется территория под контролем сирийских курдов. Возникнет импульс объединения этой территории с турецкой территорией, где живут курды. Для Турции это было бы крайне нежелательным.

Здесь я бы провел параллель с возникновением движения «Талибан» [деятельность признана экстремистской, запрещена на территории РФ решением суда — прим. ред.] в Афганистане. Одной из причин, по которым его так активно поддерживали пакистанцы, было опасение Пакистана перед распадом Афганистана. Дело в том, что в случае распада Афганистана на его территории могло возникнуть пуштунское государство. А пуштуны живут и в Афганистане и в Пакистане. Возник бы импульс к объединению. То есть распад Афганистана грозил потрясениями, а в худшем варианте — и распадом Пакистану.

Успехи России, уступки США

— Что будет с режимом Асада в Сирии?

— Режим Асада существует постольку, поскольку руки до него не доходят, но и потому, что Россия за него стоит не то чтобы горой, но защищает Асада как своего клиента. Думаю, что дело не персонально в Асаде, а в том, чтобы на территории, которую контролирует режим Асада, сохранилось правительство, которое ориентируется на поддержку России.

— Вы говорите о том, что Турция имеет свой интерес в том, чтобы помешать разделению Сирии. Почему она исключена из диалога по этому вопросу?

— Это я бы назвал некоторым тактическим успехом России. Его не надо переоценивать, но я бы его отметил. Россия с самого начала, в том числе и до аннексии Крыма, претендовала на то, чтобы весь мир воспринимал ее как равную США сверхдержаву. Поэтому Россия в первую очередь пытается договариваться с США в надежде на то, что все американские союзники выполнят договоренность, чтобы не обижать Соединенные Штаты. Все, что происходит в связи с сирийским сюжетом, — это некий успех внешней политики России. В том смысле, что две великие державы в старой терминологии договариваются о том, что будет в районе, где пылает конфликт. Это отсылка к старой модели мироустройства.

Думаю, что американцы, обсуждая с Россией судьбу третьих стран, которых на переговоры не зовут, делают России немалую уступку. Другой вопрос в том, что Россия сделает в ответ.

— Как вы думаете, почему Россия не ответила на относительное дружелюбие Америки более мягким приговором украинской летчице Надежде Савченко?

— Дружелюбие Америки я бы не стал переоценивать, учитывая, что нынешняя американская администрация уже, что называется, не жилец. Большой разницы в том, насколько большое наказание вынесли Надежде Савченко, нет. Все всё понимают. Дело высосано из пальца, сфабриковано от начала до конца. Единственный результат, который мог бы хоть как-то ситуацию нейтрализовать, — оправдание российским судом Савченко в полном объеме.

[:image:]

— Но это невозможно.

— Разумеется. Российские суды уже давно поставили рекорд по доле оправдательных приговоров. В данном случае было ясно, что Савченко осудят на максимальный срок заключения. Теперь наверняка будет какая-то торговля. Если Россия успеет Савченко вернуть и не допустит ее смерти в тюрьме, то этот вопрос будет заметен под ковер. Хотя осадок останется очень серьезным.

Говорили о том, что Керри приезжает в Россию на долгий срок и якобы собирается вернуться обратно с Савченко.

— И это тоже невозможно.

— Бог его знает! В России существует самодержавная власть. В этой власти все решает один человек. В гораздо большей степени, чем царь решал в России накануне революции. Прогнозировать, что сделает один человек, который не имеет никаких ограничений, практически невозможно. С какой ноги встанет, что вдруг задумает сделать — так оно и есть. По некоторым признакам, договоренностей по Савченко достигнуто не было.

Санкции надолго и имидж изгоя

— С Америкой у России установился постоянный диалог по Сирии. А Евросоюз не спешит в нем принимать участие. Такое ощущение, что ЕС больше волнуют Минские договоренности.

— Минские соглашения — это тот документ, за который несет ответственность Евросоюз. В Минских соглашениях США не является стороной. Для американцев Минские соглашения — удобная «отмазка». Когда говорят: «выполните Минские соглашения, а мы снимем санкции», все понимают, что Минские соглашения невыполнимы, с одной стороны. А с другой стороны, отмена санкций — это мем. А что за ним скрывается, каждый волен толковать по-своему.

— А вы бы как истолковали?

— Думаю, что некоторые санкции действительно могут быть отменены. В целом — поскольку вопросом Донбасса проблематика не исчерпывается, так как незакрытым остается вопрос Крыма, политики России в отношении Украины — санкции будут достаточно долгими. Сколько нам суждено жить под властью нашего властителя, столько нам суждено жить под санкциями. Тут ничего не поделаешь.

— Говоря в терминологии холодной войны можно ли говорить о том, что Россия смогла преодолеть международную изоляцию, в которую она попала после присоединения Крыма?

— Ну что вы! Нет конечно. Как можно преодолеть изоляцию? Ведь изоляция — это не только санкции. В большей степени это восприятие государства как изгоя. С этим восприятием России предстоит жить. Если даже допустить отмену санкций в полном объеме.

Отношение к России, которое некогда было уникально благоприятным, сейчас сменилось на свою полную противоположность. Я не думаю, что что-то может побудить мировое общественное мнение и руководство остальных стран начать снова воспринимать Россию как партнера, друга, партнера и развивающуюся демократию.

Долгое время Россия успешно культивировала образ развивающейся демократии. Государства, которое не полностью соответствует этим стандартам, но стремится к этому. Сейчас же Россия в глазах всего мира превратилось в архаичное государство реваншистского типа, которое в принципе отвергает всю демократию. Меняться все начало с 2006 года. Первый звонок — война с Грузией в 2008 году. Разумеется, все украинские сюжеты. Аннексия Крыма дело завершила.

Тупик, где выходы наперечет

— Как вы думаете, есть ли какие-то серьезные вопросы, которые Керри и Путин могли обсудить за закрытыми дверьми?

— Не знаю. Керри — не первое лицо в американской иерархии, хотя его статус значительно выше статуса министра иностранных дел России. Тем не менее, он второе лицо. Сам факт того, что президент России вынужден вести переговоры не с первым лицом... Я считаю, что тот факт, что никому даже в голову не придет предположить возможность приезда Обамы в Россию, говорит о многом. Обама на Кубу полетел. А представить то, что Обама вдруг прилетел в Россию, совершенно невозможно. Неприятно это все и для России, и для Владимира Владимировича лично.

— Почему же тогда СМИ акцентировали внимание на том, что Путин согласился принять Керри не сразу, а сказал, что подумает?

— Ну что вы! Это дымовая завеса и фигура речи. Конечно он подумает! Владимир Владимирович вообще долго и много думает обо всем. И об этом тоже подумает.

— А есть ли у России в запасе шаги, которые могут перечеркнуть все те успехи, которых она добилась в международном плане?

— Во-первых, когда я говорил о тактических успехах, я не имел в виду относительные успехи никакие. Я их не вижу. На самом деле полный тупик. И концептуальный, и практический, и стратегический. В рамках этого полного тупика «шарик направо, шарик налево» — не более того.

У России, как всегда, миллион возможностей ухудшить свое положение. Вот возможностей выхода наперечет, если они есть вообще. А возможностей углубить яму? Да все что угодно.

— Могли бы привести пример?

— Границы с Украиной открыты. Можно соорудить активизацию конфликта на Донбассе, допустим. Ничто не мешает активизировать военную операцию России в Сирии. Она ведь не прекращена, а просто переведена в режим ожидания. Если что, одного слова Владимира Владимировича достаточно для того, чтобы все возобновилось. К сожалению, нас это не приближает к позитивным переменам. В этом смысле я остаюсь скорее пессимистом.

— В международном плане?

— Да. Во внутреннем плане все мы давно уже не столько пессимисты, сколько фаталисты.

[:wsame:]

[:wsame:]

Рубрика: Политика

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика