Жена Петра Павленского: Это же просто дверь с обслугой страны за ней

Личные качества и резонансные акции Петра Павленского Sobesednik.ru обсудил с женой художника Оксаной Шалыгиной.

Несколько дней назад 31-летний художник Петр Павленский поджег дверь здания ФСБ на Лубянке, за что был отправлен в СИЗО. О том, что за человек Павленский, Sobesednik.ru поговорил с его женой Оксаной Шалыгиной.

«Не хотел быть обслугой»

– Оксана, как вы познакомились с Петром?

– Познакомились мы достаточно давно – 9 лет назад – в одном питерском баре. Было весело. Понравились друг другу и стали плотно общаться.

– А когда начали делать акции?

– Еще когда Петр учился в академии (Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица. – Авт.), уже тогда стало понятно, что там из потенциальных художников делают обслуживающий персонал, учат работать на потенциального заказчика. Ему это было мерзко и противно. Петр не хотел становиться художником, который просто оформляет чьи-то квартиры и клерикальни.

– Их в академии на это настраивали?

– Да, всегда шли разговоры, что есть потенциальный заказчик – некий человек или государство – и есть исполнитель – декоратор, который должен подстраиваться под заказчика и по возможности удовлетворять все его капризы. То есть подкладываться под него, а это уже проституирование.

В то время как раз шел карательный процесс над группой Pussy Riot, это была атака на искусство. При этом питерская художественная общественность осталась полностью равнодушна к происходящему. И когда стало понятно, что реакции нет и не будет, Петр отреагировал своим способом.

– Зашил себе рот?

– Да, вышел на одиночный пикет в поддержку Pussy Riot. Но чтобы не давать отклик власти, он зашил себе рот. Что, как оказалось, привело в замешательство сотрудников полиции.

– То есть перелом произо­шел в 2012 году во время процесса над Pussy Riot?

– Именно.

[:image:]

– Митинги на Болотной площади, которые были еще раньше, Павленского не трогали?

– Скорее он тогда не воспринимал их лично. Сама тема политики не очень интересна. Но когда задействованы фээсбэшники, она становится ближе художнику.

– Путин как чекист ему близок в художественном плане?

– Путин кем был, тем и остался – гэбистом. И по-другому к нему относиться нельзя. Даже если где-то что-то улучшается в плане бытового комфорта, то в другом месте закручиваются гайки и ущемляются свободы. На интеллектуальной сцене сейчас происходит деградация. И в русском кино, и в русском театре все достигло потолка и дальше не развивается. И все медленно, но верно идет к тому, что люди превращаются просто в население. Как скот в состоянии животной покорности.

«Отдыхаем там, где работаем»

– Павленский делает с собой очень болезненные вещи: отрезает мочку уха, заворачивает себя в колючую проволоку, прибивает...

– Это не болезненнее, чем вырезать аппендикс или порезаться. Повреждения очень маленькие, заживают быстро.

– Он как-то к этому готовится – физически, психологически?

– Никак не готовится. Надо понимать, что Петр делает не перфомансы, а акции. Разница в том, что на перфоманс ты можешь позвать зрителей и сделать его в пространстве галереи, например. Акции – это всегда неожиданно, это столкновение, разрыв ткани реальности, привычного шаблона поведения. Нельзя никого предупредить заранее, потому что акция может просто не состояться. До нее есть большой период планирования, когда делаются шаги, чтобы о ней никто не узнал. Это достаточно длительный процесс.

– Извините, а дети у вас есть?

– Да. Две девочки: Алисе 7 лет, Лилии 4.

– Ваш брак официально зарегистрирован?

– Естественно, нет.

– Почему «естественно»?

– Потому что мы занимаем активную позицию против любых идеологий, которые внедряет и навязывает государственный идеологический аппарат. Традиционные семейные ценности, например. Мы за свободу воли. Отстаивание себя как субъекта.

– Есть у вас совместные увлечения, помимо акций?

– Мы делаем журнал, который называется «Политическая пропаганда» – о современном искусстве в политическом контексте. Работаем с авторами, художниками. Функция журнала – компенсировать нехватку информации в поле политического искусства. Но, чтобы мы оставили всю работу и пошли отдыхать, такого не бывает. Глупо тратить драгоценное время на отдых. Мы отдыхаем там, где работаем.

[:image:]

«Это всего лишь дверь»

– Предыдущие ваши акции были довольно безобидными, но поджог двери ФСБ – это, вероятно, большие проблемы для вас.

– В ваших словах сквозит страх.

– Возможно. А вы не боитесь?

– Чего тут бояться? Это всего лишь дверь, за которой всего лишь люди. Обслуживающий персонал народа. Люди, которые обязаны нас защищать, а не пугать, третировать и унижать. Так к ним и надо относиться. И дверь эта принадлежит государству, а значит, и народу, и он, народ, может распоряжаться ею, как хочет. Нельзя позволить страху управлять своей жизнью.

– Почему Петр попросил переквалифицировать статью из вандализма в терроризм, за который он может получить гораздо больший срок?

– Он не просил, а потребовал вести себя в логике прошлых уголовных преследований. Если у нас судебная система поджог двери расценивает как терроризм, он потребовал: либо относитесь к этой акции как к художественному жесту, либо судите за терроризм. Если вы не будете судить за терроризм, то должны выпустить всех тех, кого уже осудили за поджог двери по статье «Терроризм».

[:wsame:][:wsame:]