Никита Высоцкий: Отлично помню дикий ужас, что умрет и мама, и брат, и я сам

Никита Высоцкий исполнил мечту отца. Владимир Семенович в последние годы буквально грезил о режиссуре и даже снял ряд ключевых сцен картины «Место встречи изменить нельзя» – Станислав Говорухин, отъехав по делам, доверил

Фото: Никита Высоцкий // Валерий Плотников

Мы беседуем с Никитой Высоцким накануне дня памяти Владимира Семеновича – 25 июля 1980 года актер и поэт ушел из жизни в 42 года. Сын уже старше отца, но в июле неизменно мыслями возвращается в тот далекий и горький день...

Золотухин вдруг стал часто сниться

– Знаете – странная вещь, – понимание того, что отца больше нет, пришло значительно позже. А в те дни, когда все случилось, – ощущение, словно наблюдаю со стороны. Помню летнюю Москву, отца привезли в Театр на Таганке около 6 утра или чуть раньше. Мы приехали с бабушкой, мамой и братом. Площадь возле театра безлюдная. А спустя четыре часа, в 10 утра, она вся была заполнена народом, люди стояли и на крышах по 10–15 человек, и в окнах окрестных домов. И все молчали. Вот эти две картинки врезались в память: только что абсолютно пустая Москва – и вдруг буквально море людей. И не спрячешься. Приходишь во двор – а кто-то из соседей «в память о Володе» на весь двор врубил магнитофон, и льются его песни. Подходит один, второй, третий… Знакомые отца, его друзья, поклонники… Хлопают по плечу: «Сочувствуем, держись». А у меня снова слезы градом. И внутри пустота, словно всё выжгли. Потом на семейном совете решили, что я должен пожить с бабушкой Ниной Максимовной. Ее нельзя было оставлять, очень тяжело переживала смерть сына и сама чуть не умерла. И я своим тогда еще юным умом сообразил: надо помогать ей, квартиру убирать, в магазин ходить – погрузился в дела, а осенью начались занятия в школе, и рана стала понемногу затягиваться.

[:image:]

– Но осознание, понимание смерти как финала, в глобальном смысле, впервые пришло к вам, 16-летнему, именно тогда?

– Нет, гораздо раньше. Лет в 6–7, тогда умер близкий человек. И я был настолько потрясен, буквально раздавлен, спрашивал у взрослых: «Неужели и меня тоже когда-то не станет?!» Они, как могли, успокаивали: ну, это случится еще не скоро. Но от этих слов становилось еще ужаснее. Я отлично помню то состояние – понимания, что однажды умрет и мама, и папа, и брат, и сам я тоже умру. Дикий ужас. Примешивалась, безусловно, и глубокая горечь от потери – вот этот конкретный, близкий человек, лежащий в гробу, больше не появится в моей жизни. Год с лишним назад умер близкий друг отца и мой – Валерий Сергеевич Золотухин. Теперь Валерий Сергеевич мне вдруг стал часто сниться. Я просыпался и вспоминал: его больше нет... Но в детстве я не знал, что с этим чувством потери делать. А сейчас иду на кухню, завариваю себе чай, занимаю себя мыслями о работе.

Отец спасал голову Абдулова

– Люди, знавшие Владимира Семеновича, уверяют, будто он был человеком бесстрашным и любил ходить по краю.

– Мне сложно судить, так это или нет. Многого не помню или не знаю, о чем-то могу судить лишь по рассказам друзей отца. Например, Сева Абдулов рассказывал, как они вдвоем разбились на машине – вылетели на очень высокой скорости на обочину, во что-то врезались. У Севы незадолго до того была травма головы, лежал в больнице. И мой отец, вылетая через лобовое стекло в момент удара, вместо того чтобы рефлекторно закрыться руками самому, держал ладони над головой Севы – чтобы тот во второй раз не травмировался. И Сева практически не пострадал, несильно его стукнуло, отцу удалось смягчить удар… Вряд ли папе совсем были чужды страхи, все же живой человек. Просто способен был быстро принимать решения. У меня, в отличие от него, думаю, все же более замедленные реакции.

[:image:]

– И рефлексии? Они, говорят психологи, у мужчин (в среднем по статистике) начинаются как раз в 50. На 20 лет позже, чем у женщин – у нас переоценка ценностей приходится на 30-летний возраст.

– Ощущения у меня двойственные. Вроде бы нервничаю, замечая в характере или внешности близких мне людей следы течения времени. Например, седые волосы. Или когда человек начинает проявлять излишнюю, так я называю, мудрость – этакую назидательную ворчливость, первый признак старости. Меня это пугает: может быть, и во мне уже присутствует, просто не замечаю? С другой стороны, мыслей, что лучшие годы позади, тоже нет. Жив-здоров, энергии и сил хватает. Я очень зависим от работы. Если все удается – летаю. Если не очень доволен собой и результатом – мрачнею и ничего мне не надо.

В третью мировую войну не верю

– Не могу не задать вопрос на горькую политическую тему, тем более что ваш старший сын живет в Киеве. следите за ситуацией на Ук­раине?

– Сыну звонил не раз, когда начались события на Майдане, да и потом тоже. Предлагал переехать в Москву, тут безопаснее. Но он отвечал: папа, не волнуйся, все в порядке. Что ж, он взрослый человек, скоро 28 лет стукнет, и сам принимает решения.

Об Украине что ни скажи, обязательно будешь для кого-то подлецом. А вообще, там все пострадавшие. Но однажды это безумие закончится, обязательно, не может же продолжаться вечно. В третью мировую войну, которой тоже пугают, я не верю.

[:image:]

– Желаем вам отпраздновать юбилей и чтобы ничто не испортило настроение и праздник.

– Спасибо, вот уже начинаю думать, где организовать банкет по случаю.

/наша справка

Сценарий к картине «Безопасность» написал Андрей Кивинов, автор легендарных «Улиц разбитых фонарей», «Убойной силы», «Каникул строгого режима» и других лент, которые давно стали историей.

Режиссеров два – Никита Высоцкий и Илья Лебедев. «Работали в связке, разделив полномочия. Впереди монтаж и озвучание, мое ощущение: кино удается, – говорит Высоцкий. – Хотя, если честно, всегда нервничаю, завершая любую работу: а вдруг облажаюсь?»

Лента выйдет предположительно в новом сезоне на «Первом канале».

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика