Первый "пиратский" кинопереводчик Василий Горчаков: В России Джек Николсон пил пиво на улице, а Мэрил Стрип подверглась нападению в туалете

Имя 62-летнего Василия Горчакова известно немногим, но его голос знают, наверное, все, кто в конце восьмидесятых годов открыл для себя мир зарубежного кино. Переводчик кино- и видеофильмов, синхронный переводчик на кинофестивалях, журналист, актер, продюсер лично знаком с самыми известными артистами мира. Он ездил в гости к Роберту Редфорду, ужинал с Мэрил Стрип, пил пиво с Джеком Николсоном... Своими воспоминаниями сын известного разведчика Овидия Горчакова поделился с нами.

– Василий Овидиевич, как вышло, что в вашей семье дома говорили только на английском языке, отец не скрывал, что он разведчик?

– Да, к тому времени отец уже практически отошел от активной деятельности и от меня ничего не скрывали. Я гордо бегал по двору и кричал: «Я сын партизана», «диверсанта» тогда не говорили. Еще до моего рождения родители договорились, уж не знаю, на трезвую голову или нет, что будут дома общаться только на английском, так они и поступили, а ребенку все равно, что слушать – китайский, английский, японский. Поэтому первые мои слова были на иностранном языке. И до шести лет я говорил по-русски редко, круг общения-то небольшой, я не ходил в детский сад. Единственным отдохновением была няня, которая всю жизнь прожила в нашей семье, она была из-под Рязани и говорила со среднерусским акцентом.

[:image:]

А когда я пошел в школу, круг общения увеличился. Я сидел за одной партой с мальчиком Васей, сыном Василия Сталина и дочери маршала Тимошенко. Рядом сидел Алик Свердлов, а в параллельном классе училась Маша Симонова, с которой у меня был роман. Но с родителями я по-прежнему говорил на английском, не мог перестроиться. После школы я с мамой начал общаться и по-русски и до сих пор то называю ее то на «ты», то на «вы», ведь в английском нет этой разницы. А с папой до конца его жизни говорил на английском. Мое двуязычие очень мне помогало.

Когда мне было 17 лет, мама работала в Комитете защиты мира и иногда я сопровождал делегации. Однажды в Москву приехал Рокфеллер, так вышло, что у знаменитости не было наличных рублей, чтобы рассчитаться с носильщиком. И я честно отдал свой рубль. Через много лет миллионер прислал мне один доллар, собственноручно написав на нем: «Вася, с большим запозданием возвращаю должок!» Конечно, я бережно храню этот «должок».

– В конце восьмидесятых вы переводили и озвучивали фильмы, это занятие было не совсем законное, кто вас надоумил?

– Переводить фильмы я начал не без участия Лёни Володарского. В 1973 году он предложил мне перевести фильм «Тройное эхо» в кинотеатре «Зарядье». Я согласился. И понеслось. В общей сложности я перевел более пяти тысяч фильмов. Одного «Крестного отца» я переводил сто раз. Но, как вы точно сказали, занятие было полулегальное, и меня как-то даже арестовали, когда я сидел в наушниках в квартире. Привезли в отделение. Но я отмазывался, уверяя, что никакого бизнеса на кино не делаю: «А мне чего? За стакан водки я что угодно переведу! Какие деньги, начальник?»

– Я слышала, что даже корейские картины не ставили вас в тупик. И вы переводили фильм с незнакомого вам языка.

– Естественно, когда переведешь пять-шесть тысяч фильмов, уже знать язык необязательно. Уже понятно, что происходит, чудеса и сюрпризы редко случаются, особенно в корейских фильмах. Иногда, когда я смотрю русские премьеры, то я пугаю тех, кто рядом, озвучиваю, кто и что сейчас скажет. И все идет, как по сценарию. Все это вытекает из особой кинематографической логики, которую не могут преодолеть даже режиссеры.

– Я знаю, что режиссеры вас обожают. Особенно тепло к вам относится Рената Литвинова. Когда и как началась ваша дружба?

– Мы с Ренатой Литвиновой познакомились на съемках фильма «Чемоданы Тульса Люпера» режиссера Питера Гринуэя, где мы оба играли главные роли. Правда, один эпизод, который занимал пространство картины, в фильм так и не вошел. Питер обещал к нему вернуться и сделать по нему отдельный фильм. Съемки проходили в Лейпциге, мы были оторваны от жизни. Ренате надо было с кем-то поговорить, мне тоже надо было общаться. Она меня поразила. Хороший, забавный, необыкновенный человек. Я к ней всегда тепло относился, и тогда, и сейчас. С тех пор мы дружим, она называет меня Васечка и обещает ни одного фильма не снимать без моего участия, так она и поступает.

[:image:]

Сейчас мы тоже работаем над одним проектом, о котором говорить рано. Рената терпеть не может, когда я раскрываю карты, мы с ней всегда ругаемся по этому поводу. Я люблю поболтать, а она девушка серьезная. Я знаком с окружением Ренаты, для ее дочки Улечки я даже нашел учительницу английского языка. Девочка очень умная, прилежно учится и уже хорошо говорит. 

Она во многом похожа на маму, но ей только 12 лет, и об актерской работе говорить рановато.

[:image:]

– В одном клипе Земфиры вы расстреливаете Ренату. А какие у вас отношения с Земфирой в жизни?

– С Земфирой мы познакомились тоже на съемках, она человек закрытый, сухо со мной разговаривает. А что, ей на шею мне вешаться, что ли? Мы просто оба друзья Ренаты, а друг с другом мы не откровенничаем. Я уже говорил, что Рената удивительный человек, мне даже кажется, что Мэрил Стрип чем-то на нее похожа. Если она общается с человеком, то начинает о нем заботиться. Вот Рената, например, никогда не дает мне открыть дверь, подбежит откроет. Если я несу сумки, спрашивает, не тяжело ли мне, предлагает: «Дай я понесу». – Василий Овидиевич весело рассмеялся над трогательными воспоминаниями. – Все переживает, не болит ли у меня что.

И Мэрил Стрип такая же. Ну казалось бы, с чего бы ей заботиться обо мне, с Ренатой-то мы дружим. Но Мэрил всегда хочет сделать приятное человеку, который оказался рядом. Голливудская звезда приехала в Россию с дочерью и мужем, мы поехали в Петербург. Это была вообще драматическая история, достойная сюжета для кинофильма. В то время у Мэрил умер от рака легкого парень – актер Джон Казале, с которым она была помолвлена. И она была в ужасном состоянии. От депрессии девушка пыталась бежать и, оставив собственный дом, сняла апартаменты на Манхэттене. Ее арендодатель Дон Гаммер работал скульптором по контракту в Японии, а когда вернулся в Америку, познакомился с актрисой. Она увидела его, он – ее и... понеслось, вскоре он стал ее мужем. Вот такая слезливая мелодрама.

[:image:]

Мэрил очень симпатичная женщина, и поэтому я повел ее в МХАТ и познакомил с Ренатой. Они очень мило пообщались. И наверное, в следующий визит в Россию Стрип захочет встретиться с Ренатой. Кстати, в России случаются удивительные вещи. Мы сидели с Мэрил в ресторане «Пушкин», актриса отлучилась на минутку, а когда вернулась, на ней не было лица. «Вася, со мной случилось такое, какое никогда в жизни не случалось. В туалете на меня накинулась женщина и вручила мне сценарий. Она хочет, чтобы я у нее снималась».

Другая титулованная актриса, наверное, выбросила бы сценарий на помойку. Но Мэрил Стрип поступила иначе, она не спала всю ночь, прочитала сценарий. На странице написала ответ, в котором объясняла, почему она не может принять участие в съемках. И попросила меня передать сценарий той женщине из туалета. 

– Расскажите о Роберте Де Ниро, вы же с ним виделись не один раз.

– Да, он был председателем жюри Московского кинофестиваля. Я поехал его встречать в аэропорт. Я должен был вручить знаменитости букет, а цветы своей пыльцой осыпали мой белоснежный пиджак. Другого у меня с собой не было. Я обратился к Роберту за помощью. «Как мне быть с этим пиджаком?» – спрашиваю. «Я тебе оставлю, а в отеле до завтра почистят». Утром стоим все в холле отеля, ждем выхода звезды. Де Ниро выходит со счастливой улыбкой на лице, несет на плечиках мой чистый пиджак. А вот любимый по фильмам Стивен Сигал в жизни оказался отмороженным каким-то.

[:image:]

– А были ли какие-то курьезы с иностранными звездами в России? 

– Да. Во время экскурсии по Кремлю голливудский киноактер Вуди Харрельсон пытался залезть в жерло Царь-пушки. Сначала я его отговаривал, но он очень хотел осуществить задуманное, поэтому потом мне пришлось отбивать его от набежавших сотрудников охраны. Кстати, тогда в Москву приехал Джек Николсон с подругой Ларой Флинн Бойл. Она очень душевная девушка, хотя вечно ругалась и жаловалась, что в лимузине я наступал ей на ноги. Впрочем, у нее был такой характер, она и с Джеком тоже ругалась, а утром всегда просила прощения. С Николсоном было весело. Помню, перед встречей с ним я ощущал некоторое волнение, потому что считаю его гениальным актером. В девяностых годах фильмы «Беспечный ездок», «Полет над гнездом кукушки» попадали к нам полулегальным путем на закрытые просмотры, а я эти фильмы переводил.

Джек оказался очень обязательным человеком, для него участие в качестве почетного гостя на фестивале было профессиональным долгом. Он не отказывался ни от пресс-конференций, ни от тостов за советское киноискусство, ни от русской кухни. Умел говорить со всеми, был в курсе всех событий и хотел фотографироваться с каждой достопримечательностью в России. Он поразил меня своей простотой. Как-то мы с ним отправились на Поклонную гору, он увидел, что там девочки пьют пиво. Как? Американцы не только заворачивают бутылки с подобными напитками, но и не имеют привычки пить на улице, если только на задворках Гарлема. 

Он, любвеобильный в хорошем смысле человек, не мог пройти мимо и подошел к ним, выяснил, что девчонки сдали экзамены в техникуме по криогенному оборудованию и теперь отмечают событие. Он сказал: «О да, я бы за такое тоже выпил». И взял у одной из девушек бутылку и отпил немного. Те не могли понять, что происходит. То ли они не узнали, то ли не могли поверить своим глазам, что перед ними Джек Николсон. Они просто обалдели. На Красной площади тоже был смешной случай. Я показывал Мавзолей Ленина, смотрю, а «вечно живой вождь пролетариата» стоит у Исторического музея. Николсон сразу пошел к двойнику, спросил, кто он и как стал Лениным. Мужчина насторожился: «Вы сначала деньги заплатите, а потом со мной фотографируйтесь. Я, между прочим, заслуженный изобретатель Армянской ССР». Когда Джек собрался домой, ему заказали сразу два самолета – наш и американский. Моя задача была отправить звезду российским бортом. Я так и поступил, сказал, что на нашем больше осетрины и икры. Конечно, в Америку Джек улетел на русском самолете.