Сергей Доренко: Вернулся на ТВ изучать жизнь-говно

1 июля на канале РЕН ТВ состоится премьера информационно-аналитической программы «Сергей Доренко: Русские сказки».

1 июля на канале РЕН ТВ состоится премьера информационно-аналитической программы «Сергей Доренко: Русские сказки».

За 11 лет, пока «телекиллер» отсутствовал на экране, напрасные слухи о его возвращении возникали неоднократно. Опровергая очередную утку, год назад Доренко пояснил «Собеседнику», что «в смысле самореализации абсолютно счастлив на радио. Занимаюсь здесь самосожжением и не могу сказать, что мне бы где-то еще хотелось себя видеть. Поэтому, если даже мне предложат ТВ, я буду кочевряжиться по полной программе». А когда речь зашла про выборы, заметил, что равнодушен к ним: «Выборы меня совершенно не интересуют. Что мне выборы? Размениваться на пятаки? О чем вы говорите…»

– А ведь я вам не врал, – уже сегодня продолжает мысль своим густым басом ведущий. – Согласитесь, что я был прав. Я никуда не ушел год назад. Слухи о моем переходе на телевидение не оправдались. И сейчас они не оправдались. Считаю, что это прекрасно.

– «Русских сказок» не будет?

– Будут. Но я абсолютно никуда не перехожу, а работаю на своем месте. Просто моя деятельность на радио («Русская служба новостей». – Авт.) представляется людям с телевидения такой, что ее можно показать на экране. В один прекрасный момент мне позвонили с РЕН ТВ и попросились посидеть на диване в студии. Они посмотрели на меня с точки зрения камеры, режиссера. Им понравилось.

– А вы старались понравиться? Ведь знаете секреты.

– Ничего особенно не делал. Но я же свой «Подъем» веду стоя. У меня комментаторские наушники с микрофоном на морде и длинный-длинный шланг. Я бегаю по студии, ору, как из дурки, приседаю на корточки, становлюсь на колени, прислоняюсь к стене… То есть веду себя, как идиот, что, кажется, нравится телевизионщикам.

– Вы уверены, что содержательно сможете делать то же самое на ТВ? Говорить о слабости власти, перекраивать в последний момент программу, как произошло в день убийства Буданова?

– Ничего другого и не будет. Мы же заточены на новости, они у нас в крови. Придется переверстывать. Проблема с телевидением только в «Орбитах», вот это меня сильно цепляет. Мне придется делать две программы. Первую – в 11 утра на Дальний Восток, вторую – в 18 часов для Москвы и Центральной России.

– Вторую обычно просто корректируют, исходя из пожеланий руководства.

– Руководство, может, и посмотрит… Не стал бы этого исключать, но и акцентировать не вижу смысла. Я-то буду вообще в студии на «Винзаводе» сидеть, а руководство, наверное, где-то в офисах.

– Посмотрели, позвонили. Какие проблемы?

– Теоретически можно себе представить, что они мне звонят… Но я в это все равно мало верю. Что-то мне подсказывает, что если такое и будет случаться, то крайне редко.

– Если говорить глобально, то вы возвращаетесь, чтобы… что?

– Я никогда ничего не делаю, чтобы что-то… Я все-таки даос. Ну, чтобы что? Чтобы мир пришел в гармонию. Но по-настоящему наплевать даже на это.

– Просто вы помнитесь по концу 90-х, когда боролись с Лужковым. А Юрий Михайлович – больше не тема.

– Я помнюсь по концу 90-х только маленькой своре кретинов, у которых нет ни радио, ни Интернета. А люди, у которых Интернет и радио есть, наблюдают меня три года на РСН и до этого три года на «Эхе Москвы». Если вы меня почти шесть лет слышите и знаете, что я один из самых продвинутых блоггеров, но говорите, что эти годы меня не слышали и не видели, позвольте посмеяться вам в лицо. Моя нация – нация Рунета. Если вы не в нации Рунета, вы в отстое.

– А зачем мне быть с вами?

– Будем вместе разглядывать жизнь. А поскольку жизнь – сплошное говно, я с восхищенным интересом разглядываю это говнище. В этом, собственно, и заключается мой творческий подход.

– Малоприятное удовольствие.

– Наоборот! Это очень по-шестидесятнически: в какой-то момент поддаться правде жизни и обнаружить, что вас одинаково не любят ни народ, ни власть. Власть с народом друг друга любят, а вас презирают. Вы же в ответ презираете их обоих. Я ни разу не шестидесятник. Поэтому смотрю на жизнь, на ее язвища с восхищенным изумлением.

– Есть мнение, что тут другое. Бывалый телекиллер встает под ружье для участия в информационных войнах.

– Классификация не имеет ко мне никакого отношения. Моя овчарка считает меня овчаркой, кот – котом, либералы – телекиллером (потому что я их хорошенечко трахнул в 1999-м). Все эти крики боли несчастных ущербных людей я отношу не к себе, а к ним. Если кому-то больно, что я работаю 50 недель в году и намерен продолжать в том же темпе, то это характеризует его в большей степени, чем меня. Не могу сказать, что чужая боль меня совсем не парит. Я собираюсь мгновенно откликаться на нее, врачевать, метаться с ведром корвалола и отпаивать им шестидесятников. Но я уверен, что они упиваются своей болью. И по-настоящему их не вылечить.

Рубрика: Интервью

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика