Бедные спасители, забытые властями
Организаций, на добровольной основе помогающих всем, кто в этом нуждается, все больше. «Собеседник» попытался разобраться, почему волонтерство стало трендом и что заставляет людей оставлять дела и делать то, чего не делает порой и государство – помогать
На прошлой неделе полиция задержала мужа журналистки Ирины Кабановой, пропавшей в Москве 3 января. Искали ее всем миром, в том числе добровольцы отряда «Лиза Алерт», специализирующегося на розыске людей. В последнее время организаций, на добровольной основе помогающих всем, кто в этом нуждается, все больше. «Собеседник» попытался разобраться, почему волонтерство стало трендом и что заставляет людей оставлять дела и делать то, чего не делает порой и государство – помогать.
Штаб-квартира в кафе
Так совпало, что с ребятами из «Лизы Алерт» мы встретились в последний день поисков Ирины Кабановой. Через несколько часов станет известно, что женщины давно нет в живых, а пока...
Вечер пятницы. Тысячи москвичей зависают в пабах, ресторанах, чайханах и спортбарах – время, когда можно наконец расслабиться. В кафе у станции метро «Войковская» сидят двое молодых людей. На столе у них карта района и две коробки с ориентировками. Так работает передвижной штаб «Лизы Алерт» – своего помещения у организации нет.
Поиски Ирины Кабановой идут уже восьмые сутки, люди устали, поэтому в очередной рейд выходят всего восемь добровольцев.
Знакомятся на ходу. Координатор Артем раздает задания. Волонтерам Даниле и Роману предстоит осмотреть железнодорожную станцию недалеко от метро «Войковская». Отрабатывается не только версия отъезда женщины, но и криминальная. Ребята отправляются на точку с фонарями и рациями – все свое, принесли из дома. Охранник на станции пропускает без возражений. Волонтеры идут вдоль платформы, заглядывают под плиты, осматривают каждый сугроб.
Ближе к полуночи – звонок из штаба: надо сворачиваться, срочно нужна помощь у станции метро «Таганская», где якобы видели пропавшего накануне студента. Чуть позже Данила и Роман получат еще один звонок – о том, что Ирина Кабанова найдена.
«Значит, я чего-то стою»
«Лиза Алерт» – далеко не единственная организация в России, которая занимается поиском пропавших людей, хотя и самая известная. Дмитрий Второв и его жена Гаяне – руководители Содружества волонтерских организаций «Поиск пропавших детей». У них тоже нет своего офиса, штаб находится прямо в гостиной обычной московской двушки.
На стене – ориентировки и карта России, на столах – два компьютера. Дмитрий и Гаяне «в поле» не выходят, их задача – принимать заявки на поиск детей, составлять ориентировки, поддерживать связь с волонтерами в регионах и правоохранителями. Все, что для этого нужно, они покупают сами – за полгода только на бумагу и мобильную связь потратили 80 тысяч рублей из семейного бюджета, что немало для социолога и преподавателя.
– Почему мы этим занимаемся? – удивляется Гаяне. – Странно, почему другие этим не занимаются. Это же нормально – помогать, если можешь.
Волонтер Николай, пришедший к супругам поговорить о делах, с Гаяне согласен. Он, кстати, еще школьник – учится в 11-м классе. Как и все волонтеры, говорит, что «просто хочет помогать».
По мнению психологов, все несколько сложнее. Тот же Николай признается, что ему нравится «волонтерить», потому что в этом есть «экстрим». Недавно в школе ему поручили выступить перед родителями с лекцией о пропаже детей, и он страшно горд.
– На самом деле эти люди не только отдают, но и получают, – объясняет психолог Марат Латыпов. – Таким образом они обретают ощущение собственной общественной значимости: «Я помог – значит, чего-то стою». Это здорово.
«Государство – это только мы»
Съездив в Крымск, москвичка Наташа Киселева тоже поняла, что чего-то стоит. Она поехала в Краснодарский край на два дня, а осталась на два месяца. Собирала там гуманитарку, развозила пакеты с едой старикам, про которых местные власти то ли забыли, то ли не могли помочь – настолько масштабны были последствия наводнения.
– Я журналистка, до этого вела репортажи с красных дорожек, – говорит Наташа. – Одна звезда в таком платье, другая в таком... В Крымске все было по-другому, по-настоящему. Когда бабушка со слезами тебя благодарит, понимаешь, что не зря прожила день.
Теперь Наташа каждые выходные ездит в детский дом и играет там с детьми. Говорит, жить, как прежде, уже не может.
– После Крымска в волонтерское движение втянулись многие, – подтверждает Андрей Невский, научный сотрудник Социологического института РАН. Он, кстати, сам разгребал завалы в станице Нижнебаканская. – Те, кто кормил дальнобойщиков, искал Дашу Попову, – это одни и те же люди, все знают друга друга по крымской трагедии.
На самом деле даже не с Крымска – с лета 2010 года, когда в стране бушевали лесные пожары. Считается, что именно тогда волонтерское движение в России набрало масштаб. Многие добровольцы, тушившие тем летом леса, признаются, что делали это скорее от обиды на государство. Блоггер Анна Баскакова вспоминает, как написала гневное обращение к Шойгу и объявила у себя в «ЖЖ» сбор гуманитарки для погорельцев:
– Я думала, что это быстро закончится: съезжу один раз, соберу помощь, и всё.
Не получилось. Анна до сих пор «собирает и ездит» – тушит пожары, сажает деревья, издает методички, сейчас она работает в «Авиалесоохране».
Руководитель «Лизы Алерт» Григорий Сергеев утверждает, что волонтеры и есть то самое новое гражданское общество, в котором проявлять человеческие чувства и помогать другим – норма.
По мнению социолога Ольги Крыштановской, это общество созрело и появилось потому, что люди устали от культа богатства и осознали, что одних только денег, чтобы жить достойно, недостаточно – нужно что-то еще. Общественно значимое.
Одни начали, другие подхватили. Минувший год показал, что волонтеры – уже не просто отдельные группы энтузиастов, а некая новая сила. Добрая и неравнодушная.
– Государство – это не просто мы, – считает Григорий Сергеев, основатель «Лизы Алерт». – Государство – это только мы и есть.
Читайте также
