Елена Колядина: Вязаное счастье

Марина легла и обняла свитер мужа, как малыши обнимают любимого медвежонка – замурзанного, со скатавшейся ниткой, засохшим пятнышком от томатного сока и дырочкой в боковом шве. Она вдохнула родной запах и принялась плакать.

Марина не признавалась себе, что плакать мучительно приятно, – разве может быть наслаждение в слезах? И страдала от того, что с каждым днем запах истончался, слабел, и теперь уже свитер больше отдавал пылью и шерстью, чем телом мужа. Она не стирала его целую осень и всю зиму, потому что… Потому что кто из брошенных женщин не обнимал и не вдыхал аромат футболки или джемпера любимого мужчины?

Нет, конечно, Дима ее не бросил, а ушел, потому что так сложилась судьба, и он ни в чем не виноват, он же мужчина, а она не смогла дать ему того, что обязана дать женщина – сына или дочь. Он хотел, чтобы все было, как создано небесами – двое просто любят друг друга, а потом она говорит: «У нас будет ребенок». А с ней, с Мариной, приятное и естественное дело превратилось в цепь технических мероприятий, занявших аж семь лет! Сперва она боялась забеременеть – хотела получить диплом и найти денежную работу, а с ребенком кто на хорошую должность возьмет? И мужу приходилось вечно думать, «как бы чего не вышло». Потом решила, что пора! И стало еще хуже – после каждого объятия она принималась размышлять: забеременела или нет? А вдруг это будет мальчик, а не девочка, как ей хотелось? А как они его назовут? Где поставят кроватку? В какой кружок будут водить на дополнительные занятия?

Но каждый месяц надежды рушились! Она выходила из ванной, пряча заплаканные глаза. Опять ничего не получилось…
Диме хотелось страстного секса, а не комплекса упражнений – «Нет-нет, эта поза не удачная для зачатия! Нет-нет, теперь я должна полежать спокойно! Нет, не сегодня – завтра самый благоприятный день!» Потом пошли витамины по схеме, анализы, УЗИ. Самое смешное, что он-то как раз еще и не думал о детях: «Мариша, пусть все будет как будет». Но она постоянными мыслями, разговорами, действиями, вертевшимися только вокруг ее цели, напугала его и разозлила. Но самое отвратительное началось, когда Марина объявила, что они должны попасть в региональную квоту на ЭКО – экстракорпоральное оплодотворение. Он пришел в ужас от этого слова – и не выговорить! Больше всего его бесило, что все решалось без него.

– Дима, я созвонилась с центром, нас ждут на обследование! Ты сможешь взять на работе день?

– Я никуда не поеду, – сказал он и положил трубку.

Марина примчалась домой разгневанная.

– Как это ты никуда не поедешь, если я уже договорилась?! Там шанс более 60%! Если сейчас не попадем в список, за деньги придется то же самое делать!

– А что потом, если в эти шестьдесят процентов не попадем? Суррогатное материнство? Я устал чувствовать себя ничтожеством, которое даже ребенка нормальным способом сделать не может!

Он ушел в понедельник. Просто оставил под зеркалом в прихожей – она даже не сразу ее заметила – записку и ушел. Марина знала – живет у матери. А в Новый год добрые люди сообщили: «Твой-то квартиру снял, женщина появилась, кажется, вместе работают». Она со страхом ждала известия о том, что сожительница ждет от мужа ребенка, и с ненавистью шептала: «Хоть бы не забеременела!»

– Марина, так нельзя, ты себя съела всю, – вздыхала подруга. – Живешь слезами, воспоминаниями, злостью. Димка, конечно, подлец, но пусть хоть он будет счастлив!

В один из дней, когда снег начал бурно таять, Марина пошла с работы пешком – подышать воздухом, размяться, а то от компьютера шея уже не поворачивается и в глазах песок. Остановилась перед светофором и увидела объявление на стене цветочного павильона. Прочитала мельком. «Дорогие женщины! Дому ребенка нужны вязаные шерстяные носочки в резиновые сапоги для детей от 1 года до 3 лет. Служба «Милосердие». Контактный телефон…» Перешла на другую сторону проспекта. А потом побежала назад, расталкивая спешивших навстречу пешеходов.

– Дура! – крикнули из кабины автобуса. – Куда лезешь!

Марина оторвала от объявления трепыхавшийся язычок с номером телефона и пошла, радостно улыбаясь.
Дома она вытащила из шкафа свитер мужа, прижала его к лицу, а потом решительно засунула в стиральную машину.
Из распущенной шерсти – выстиранная пряжа распушилась, стала мягкой и вкусно пахла «Ленором» – получилось восемь пар носочков. Мысочки Марина связала из других ниток – купила два моточка ярких, желтых и красных.
Через неделю вместе с еще тремя женщинами она стояла на крыльце дома ребенка.

– Входите, пожалуйста! – сказала директор. – А вот и наши детки. Ребята, поздоровайтесь с гостями, они вам подарки принесли – новые носочки. Выходим в раздевалку, не бежим, осторожно идем. Сейчас все оденемся и пойдем гулять!
Беленькая, как ленок, маленькая девчушка кинулась к Марине и обхватила ее за колени. Марина присела и взглянула в серые глаза с белесыми ресничками.

– Ты ко мне пришла?

– К тебе, маленькая. Как тебя зовут?

– Аня.

Девочка обняла Марину за шею, потом потрогала ее щеку, ворот джемпера, прядь волос и сказала:

– Ты красивая! У тебя беленькая кофточка! Ты вкусно пахнешь! Ты хорошая! Ты мама?

– Не знаю, – растерянно сказала Марина, чувствуя, как набегают слезы, и полезла в сумку. – Я тебе носочки связала.

– Красивые! А меня вязать носочки научишь?

– Обязательно! И носочки, и варежки, и кофточку.