Андрей Смоляков: Старый "Вий" прыгнул выше головы, а сейчас можно сделать все еще страшнее

Андрей Смоляков, исполнитель роли отца Паисия, рассказал нам о работе над картиной, о загадочной европейской душе и о том, зачем повести Гоголя новое прочтение

Фото:

Андрей Смоляков, исполнитель роли отца Паисия, рассказал нам о работе над картиной, о загадочной европейской душе и о том, зачем повести Гоголя новое прочтение.

– Андрей, сравнение новой картины с нашим «Вием» 1967 года неизбежно. Как думаете, можете соревноваться?

– Не думаю, что соревнование – подходящее слово. Старый «Вий» – уже классика, и для технологий того времени это потрясающее кино. Я считаю, что они прыгнули выше головы: ну это же здорово, когда монстры начинают лезть из стен и Куравлев мечется посреди всего этого... А когда гроб летает? Действительно страшно. А сейчас, когда технологии позволяют намного больше, есть возможность сделать еще страшнее. И кроме того, сейчас уже можно поговорить со зрителем о большем. Не просто напугать, а предложить диалог.

Многие темы, которые в советском кино нельзя было поднимать, сегодня перестали быть запретными. Например, полет панночки с Хомой имеет очевидные сексуальные аллюзии – разве можно было показать это в 1967 году? У нас в картине это тоже прямо не показано...

– Одна из основных претензий – зачем приплели историю с англичанином. А правда, зачем?

– Наверное, для того, чтобы показать диссонанс между загадочной русской душой и загадочной европейской. И это, по-моему, удалось, потому что европейцы принимали в работе непосредственное участие. Мне кажется, нам удалось избежать той крайности, когда абсолютно картонный европеец ходит и дивится на непостижимых нас.

– И в чем этот диссонанс?

– Все-таки они более рациональны, это правда, как ни банально. А мы... Ну как сказать, мы... хотя да, я думаю, что со времен Гоголя это не изменилось – мы больше душой, наитием... Ну что, мол, ты все рассуждаешь, давай-ка мы сейчас выпьем по триста и тогда, может быть, придем к какой-то истине. Нам неинтересно, когда один плюс один равно два.

– А после трехсот...

– А после трехсот... Ну, три. Ну, четыре... Да и какая вообще разница?

Читайте также:

Фильм "Вий" Олега Степченко: Страшная бесовщина, фатальные заблуждения и инквизиторское подчинение

Андрей Смоляков получил первую в жизни награду

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика