Михаил Полицеймако: Говорить о здоровье серьезно — это как бабушке в селе сказать „Вы живете в дерьме“, она ведь умрет

Михаил Полицеймако из тех, кого называют человек-праздник. Пока его обаяние наиболее эффективно использует телевидение. Вспомните его, грузного, боксирующим на ринге с Джигурдой, танцующим в костюме Остина Пауэрса

Фото: Михаил Полицеймако //

Михаил Полицеймако из тех, кого называют человек-праздник. Пока его обаяние наиболее эффективно использует телевидение. Вспомните его, грузного, боксирующим на ринге с Джигурдой, танцующим в костюме Остина Пауэрса...

В новой программе «Дом вверх дном» («ТВ Центр») Михаил предстает в роли самого себя – актера и главы семейства.

Просто популярным быть не хочу

– Премьера – безусловно, событие, о котором мы поговорим. Но начать хотела бы с того момента, когда телезрители с вами расстались. Ровно год назад в программе «О самом главном» появилась Ольга Будина, а вы с экрана исчезли. Что произошло?

– Замечательный канал «Россия» сказал: «Миша, ты свободен». Я ответил: «Спасибо большое. До свидания».

– И всё?

– А что еще я должен был сделать? У меня много работы. Я не буду ходить выяснять... Этим занимаются те, кому нечего делать. Главное – что к себе у меня вопросов не было. Я свое дело делал добросовестно. Профессия ведущего – это моя работа. Меня не интересует популярность. Быть просто известным человеком я не хочу. У нас недавно один молодой артист так оскандалился в Крыму... Мне за него неудобно, так как он из нашего цеха. Это не моя история. Я предпочитаю работать.

– Вообще, в каком-то смысле и хорошо, что все так получилось. Интернет завалили отзывами типа: «Верните Полицеймако! Смотрел только из-за него». Читать такое про себя наверняка приятно.

– Зеркало ситуации всегда – народ. Спустя три месяца, когда отошел от увольнения, я не специально – сначала увидел на своей страничке, потом зашел на сайт программы – обнаружил отзывы, о которых ты говорила. И понял, что людей, зрителей никто не слушает! В графе «Вопросы доктору Агапкину» набралось 3 тысячи сообщений, а в теме «Верните Полицеймако» – 12 тысяч. Наверное, люди, принимающие решения на канале, должны задуматься, что что-то идет не так... Может, они довольны рейтингами? Не знаю. Я рейтинги не смотрю. Для меня показатель рейтинга – человек, который подошел ко мне в Иркутске и сказал: «Здравствуйте, доктор!» Когда я куда-то приезжаю с гастролями, меня до сих пор спрашивают, куда это я подевался.

– Вы «О самом главном» без себя хоть раз смотрели?

– Я не хочу ее оценивать, программа стала вообще другая. Люди не будут слушать о здоровье, если говорить о нем серьезно. Это как приехать в село, сесть перед бабушкой и сказать: «Вы знаете, что живете в дерьме?» Что с ней будет? Ты уедешь, а она умрет. Потому что оглядится вокруг: «А ведь и правда. Как я раньше-то не замечала?»
Да что говорить об этом. Сейчас много позитива, связанного с открытием сезона, с программой «Дом вверх дном»...

С тещей за 11 лет – ни одного конфликта

– Какое-то несовременное у вас получается реалити-шоу на «ТВ Центре». Реалити-шоу – это значит, что кто-то с кем-то переспать должен или хотя бы кого-то оскорбить.

– Так не должно быть. Вам это навязали.

– Так-то так, но все равно вы не в струе. Сплошная малина: дружная семья, все чинно, благородно.

– Да я бы сказал, что «Дом вверх дном» – все-таки не реалити-шоу, а семейный ситком с рубриками. Их ведущие – адвокат Андрей Князев, врач Татьяна Романенко и другие – приходят к нам в дом и общаются со мной, женой Ларисой, дочкой Эмилией. Понятно, есть сценарий, но он приближен к настоящей жизни. Здесь, на «ТВ Центре», роскошно подобранная группа, у меня не возникает вопроса, где мой костюм, где реквизит... Прихожу и получаю удовольствие.

– Я сначала подумала, что «Дом вверх дном» снимается в вашей квартире. У вас, у звезд, и не такие хоромы.

– (Смеется.) Если бы у меня была такая квартира, я бы, наверное, намного лучше себя чувствовал. На такую квартиру артисту не заработать: 500 квадратных метров в центре Москвы... Что надо сделать с собой, чтобы получить это?

А потом, представляешь себе, если бы это правда была моя квартира, то вся страна бы смотрела и говорила: «Во скотина какая! Совсем зажрался!» С другой стороны – ты поверила, и это хорошо. Значит, качественно программу делаем.

– Вы по-прежнему с мамой живете?

– Ну... пока да.

– Собственно, она, придя в гости, и внесла сомнение, что квартира ваша. Не могли вы с ней разъехаться, особенно после смерти отца.

– Это самая главная мотивация. Маме 76-й год. Мы все друг другу помогаем. Конечно, есть мысли о своем жилье, дети-то растут... Сейчас у нас такая итальянская семья. Особенно утром, когда в туалет выстраивается целая очередь (смеется).

– Вот скажите без ваших специалистов: как ужиться под одной крышей невестке и свекрови? Они как кошка и собака, как теща и зять...

– Все зависит от людей. Моя теща, например, такая тихая, что у меня с ней за 11 лет не было ни одного конфликта.

– Зато мама у вас – женщина волевая, резкая.

– Да-а-а, это бывает. Но они с Ларисой уже вошли в такую стадию, что, если, наткнувшись друг на друга, одна хочет что-то такое сказать, другая уже машет рукой: «Да на фиг это надо? Через 15 минут все равно помиримся».
Любимов был хозяином

Ваша мама была в числе тех, кто приветствовал уход Любимова, перемены в Театре на Таганке...

– Не совсем так. Ты судишь по уличной пресс-конференции, которую показали на ТВ, по разговорам около театра.

– Как на самом деле?

– Там банальная проблема. Она заключается в том, что, как только заканчивается искусство, начинаются дрязги.
После гениальных спектаклей доперестроечного времени, после очередей с конной милицией, после сильнейшей труппы с живыми Высоцким, Филатовым наступило безвременье. Театр развалился на две части. Мне кажется, нельзя было это допускать. Но в 1993-м всем было наплевать. Артисты, которые были более заняты, остались с Любимовым. Которые менее – организовали с Николаем Губенко свой театр. От этого никто не выиграл: что в Театре на Таганке спектакли стали хуже, что театр Губенко, как мне кажется, уровня посещаемого не достиг. Происходящее с Таганкой сейчас – это как подагра у диабетика.

Как лечить будем, доктор?

– Должен прийти хозяин. Любимов, при всех его плюсах и минусах, был хозяином в театре. У него были корова, коза, запас дров. Сейчас все делают, что хотят.

Мне кажется, выход – в молодых, которые уже чего-то добились и у кого есть амбиции, силы, желание творчески высказаться, а не просто слямзить.

– Такие есть?

– Да конечно! Я могу сказать, что существуют режиссеры, которым просто не дают ничего делать в театре. Они успешно ушли в кино, антрепризу и в принципе комфортно себя чувствуют. Знаешь, встречаешься с кем-то, спрашиваешь, как дела. «Да у меня съемки, спектакли», – отвечает он. Всё шоколадно. А скажи ему: «Вот тебе Театр на Таганке». Он все бросит и пойдет. Потому что это его призвание.

Вот, к примеру, Витя Шамиров. Он сейчас снял «Игру в правду», перед этим получил приз за лучший сценарий на «Кинотавре» за «Упражнения в прекрасном», поставил огромное число талантливейших спектаклей. Очень неплохой режиссер Костя Богомолов. Андрюха Сычев из мастерской Марка Захарова – очень талантливый парень.

Снимает телешоу, а я помню, как он еще лет 15 назад играл Воланда у Сереги Алдонина. Да куча народа, которые не реализовали себя в театре так, как могли! Через несколько лет они состарятся или, не дай бог, запьют. И им плохо, и театру нехорошо.

– Актеры Таганки скорее всего будут против нового человека. Возьмите Театр Гоголя, который принял Кирилла Серебренникова в штыки.

– Пусть на меня не обижаются артисты Театра Гоголя, но я считаю, что назначение Серебренникова было правильным решением. Это – режиссер. Я приветствую поиск новых форм, пусть даже с ошибками. Это хоть какой-то глоток воздуха.

– Что же вы сами им стараетесь не дышать? Не зовут?

– Я работал в РАМТ до 24 лет. Потом папа заболел, и понадобились очень большие деньги. Не буду вдаваться в подробности, сколько стоят сиделка, таблетки, реабилитация. Попытался отпроситься у Бородина на съемки. Там всего-то дней 10 надо было. Он не отпустил. Я взорвался и ушел. Потом было несколько предложений, я смотрел, принюхивался, спрашивал себя: «Хочется тебе этого?» И отвечал, что нет, не хочется. Я вам больше скажу – если бы папа был жив, он бы ушел из театра. Все-таки тут я в папу. Мама до сих пор в Театре на Таганке работает. С 1964 года. Я вообще не представляю, как это можно выдержать.

– Что именно?

– Много лет ходить в один и тот же театр. Можно реально сойти с ума. А вот мама – она фанатка. А мои любимые друзья? Маша Аронова – 20 лет в Театре Вахтангова. Даня Спиваковский – столько же в Театре Маяковского. Я только удивляюсь. Видимо, они попали в свой театр. Знаешь, как бывает: надо найти свою машину, свой напиток, свое блюдо. Вот я свое блюдо нашел. Обожаю гречку с брынзой. Берется вареная гречка, мелко крошится кусок хорошей болгарской брынзы. Все это перемешивается и съедается. Сочетание этих продуктов дает мне радость.

– Надо попробовать.

– Может, тебе и не понравится... Так что я свой театр так и не нашел.

Джанабаева – без пафоса

– Недавно у вас вышел антрепризный спектакль «Вредные привычки», где вы с Шакуровым, Спиваковским и... Альбиной Джанабаевой из «ВИА Гры». Она, безусловно, обаятельная и привлекательная, но я бы и насчет певицы поспорила, не то что насчет актрисы.

– Во-первых, пригласить Джанабаеву было решением режиссера. Во-вторых, работа Альбины на репетиции меня устроила.

Слушай, не она одна: у моего папы нет актерского образования, как и у любимого всей страной Геннадия Хазанова.

– Ну вы сравнили!

– Они ведь тоже когда-то с чего-то начинали. Тут надо не диплом спрашивать, а смотреть, что человек может... У нас вообще сейчас проблема с актрисами.

– Да ладно! В сериалах так и мелькают.

– А сильных, характерных, сексуальных героинь от 25 до 35 лет – нет. Где молодые Гундаревы, Акуловы, Александры Яковлевы – красивые, породистые?..

… И вот появилась эта девушка (Альбина), которая ни разу не опоздала, которая готова к репетициям, в которой нет ни капли пафоса. Что будет дальше? Скоро у нас начнется большой тур осенью – тогда и станет понятно.

– В кино есть новое, о чем сказать хочется?

– Мне пока нельзя об этом говорить, но есть. Это работа для телевидения. 2 октября – первый съемочный день в Киеве. Три месяца ездил на пробы, подбирали актерский состав. Дождался большой роли...

– А почему вам не дают раскрыться?

– Я поставлю вопрос по-другому. Ты знаешь, мне повезло. Я прожил первый отрезок жизни, когда вокруг было много профессионалов. Я был на съемках фильмов «Человек с бульвара Капуцинов», «Миллион в брачной корзине», ездил на гастроли с Таганкой. Многого понахватался. Я видел, что взрослые дяди и тети очень серьезно относятся к профессии. Знаю тот уровень и вижу, что сейчас он очень сильно упал. Не только в кино. Если вы помните, какие были журналы «Огонек», «Новый мир», и посмотрите, что сейчас лежит на прилавках... Просто сравните. То же самое происходит в кино.

Может быть, это не я не раскрылся? Может, люди, которые этим занимаются, не врубаются в то, что надо делать? Один артист, мой товарищ, подарил мне на день рождения малюсенькую ретрофотографию 30-х годов. Я смотрю на нее и понимаю, что этого не может быть, потому что на ней изображен я! А это – молодой Сталин! Недавно вышел фильм про Гагарина – вообще ничего общего в облике нет. Я же со Сталиным – один в один, даже без грима. Не срабатывает соображалка, вот что обидно. Мне 37 лет, сил – до хрена! А что дают играть? «Алё, Миш, привет! Есть ржачный эпизод...» Не спрашиваю, почему меня не приглашают играть русских солдат, берущих Берлин. Но странно, что фильм «Ликвидация», рассказывающий о послевоенной Одессе, выходит без моего одесского лица... Не видят. Поэтому, мне кажется, это реально проблема времени. И того, что иногда кино занимаются случайные люди.

Читайте также:

Чем удивит новое шоу "Дом вверх дном" с Михаилом Полицеймако

Мама Михаила Полицеймако: Сын достойно пережил трагедию

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика