Игла для капиталистов

Железобетонное решение

Первая московская телебашня – Шуховская – была построена на Шаболовке еще в 1922 году. Небольшая, всего 160 метров ростом, с передачей сигналов на дальние расстояния она не справлялась. Именно поэтому в 1957 году в СССР был объявлен архитектурный конкурс на проект нового телецентра с полукилометровой башней-антенной. В течение года на конкурсную комиссию сыпались проекты, но они отметались один за другим. Ближе всех к победе оказалась работа киевской проектной организации – эскиз башни, очень похожей на Эйфелеву в Париже. Однако после непродолжительных раздумий комиссия завернула и его: все попытки превзойти по красоте ажурное создание Гюстава Эйфеля, предпринимаемые в других странах, с треском проваливались. И тут архитектор Николай Никитин предложил возвести башню, целиком и полностью состоящую не из стали, а из… железобетона.
В конкурсной комиссии перепугались – слишком хрупким для полукилометрового и мощного, весом более 30.000 тонн, сооружения казался этот материал: мол, рухнет от первого же урагана. Никитин настаивал. Он видел телевизионную башню железобетонным полым цилиндром высотой 380 метров, который стягивался 149 вертикальными стальными тросами с такой силой, что никакой ураган не смог бы его свалить. Кроме того, тросы должны спасать бетон от растрескивания. Венчалась конструкция по замыслу Никитина 120-метровым стальным шпилем. При этом автор проекта предлагал заложить в основание башни бетонную шайбу толщиной 3,5 метра. Это пугало еще сильнее – она казалась комиссии слишком тоненькой для такой махины. Спорили долго, но в конце концов проект был утвержден.

Призрак старухи

Вообще-то строительство башни началось совершенно в другом месте – в поселке Черемушки на юго-западе Москвы. Однако уже в процессе выяснилась неприятная деталь – своим шпилем башня фактически «протыкала» воздушные коридоры и мешала самолетам. 11 июля 1959 года был выбран новый участок: между дубовой рощей и Останкинским парком – усадьбой Шереметевых.
Место зловещее – как и многое из того, что мы теперь смотрим по телевизору. Когда-то там стояло село. По одной из легенд, во время его строительства было обнаружено древнее кладбище с останками, потому и получило село название – Останкино. В 1558 году им владел боярин Алексей Сатин. Явилась к нему однажды сгорбленная старуха и пригрозила: «Не трожь землицу, не тревожь кладбище». Не учили, видимо, боярина слушаться старших. Посмеялся он над горбуньей и спустя несколько дней был казнен по приказу Ивана Грозного. А старуха возникала потом не однажды. Вроде как именно она предсказала Александру II гибель от рук безбожника (как известно, карета императора была взорвана весной 1881 года революционером-террористом). Говорят, видели ее и в октябре 1993 года, перед штурмом телецентра – ушлая бабулька пыталась прошмыгнуть мимо охраны. Чего ей надо было в «Останкино» – неведомо, может быть, на «Поле чудес» рвалась. Но только когда ее не пустили, прошамкала беззубым ртом: «Кровь чую» – и испарилась.
Не только горбунья норовит потрепать нервы тем, кто в силу разных причин бывает рядом с Останкинской башней.
– Как-то осенью 1981 года я возвращался с концерта, проходившего в одном из корпусов на территории телецентра, – рассказывает известный иллюзионист Амаяк Акопян. – Дело было ночью. Буквально в двух шагах от машины, где сидел мой ассистент Боря, меня окружили 6–7 человек, одетых в старинные костюмы. Я тогда еще подумал, что, наверное, неподалеку идут съемки. Они попросили автограф и протянули пожухлую, как лист, бумагу. Я расписался, а когда сел в машину и рассказал о встрече Боре, он посмотрел на меня, как на безумца: «Ты, наверное, переутомился, тут никого не было». Я сразу вспомнил рассказы старожилов о том, что по «Останкино» бродят призраки – стало очень неуютно. Сейчас рассказываю, а у меня мороз по коже.

«Приходите через триста лет»

Советские чиновники оказались менее эмоциональными. Строительство телевизионной башни в Останкино поручили Главмосстрою. В мае 1961 года уже был возведен фундамент из монолитного железобетона, как буквально в последнюю минуту специалисты в очередной раз засомневались: выдержит ли он многотонный вес башни? Споры затянулись еще на два года и закончились тем, что Никитин со товарищи согласился усилить фундамент, однако сам проект наземной части башни корректировать отказался.
– Нашей самой серьезной проблемой стало поднять бетон на большую высоту, – рассказывает Евгений Сидоров, бывший в ту пору заместителем начальника Главмосстроя. – До отметки 63 метра его еще поднимали башенными кранами, которые ходили по кольцу. Но как быть дальше? В результате в одном из институтов придумали специальный агрегат, который поднимал и себя, и емкости с бетоном на высоту 380 метров. Кстати, до тех пор ничего подобного при строительстве таких сооружений в мире не применялось.
Одна из «визиток» башни, несомненно, высотный ресторан «Седьмое небо». Он устроен таким образом, что может вращаться вокруг своей оси – в течение часа посетители успевают осмотреть всю Москву с высоты птичьего полета. Правда, «крылья» едва не обрезали: высказывались опасения, что людей будет тошнить – от высоты или еды, не уточнялось. Проектировщикам пособил Никита Хрущев. Говорят, побывав однажды на стройке, он спросил: «Ну что, товарищи, воткнем капиталистам иголочку?» Куда именно он предложил эту иголку воткнуть, можно только догадываться.
Высшее руководство страны частенько заезжало на стройку, а иногда и «наезжало».
– Мы уже заканчивали ресторан, когда в нем побывал Брежнев с членами политбюро, – вспоминает Евгений Сидоров. – Он спросил: «Почему плохо очистили стекла?» Я объяснил, что, когда стеклопакеты были смонтированы, на верхнем уровне еще продолжались работы по монтажу антенны. При ее креплении применялась сварка, искры летели в разные стороны, и поэтому стеклопакеты в некоторых местах сожжены. Но на такой высоте стекла должны выдерживать колоссальные ветровые и температурные нагрузки, поэтому просто взять и вытащить их нельзя. Когда сказал, что мы заказали новые стеклопакеты на Саратовском заводе технического стекла, Брежнев кивнул: «Хорошо».
Строительство Останкинской телебашни торопились закончить к 7 ноября, к 50-й годовщине советской власти. Последние три месяца на стройке работали уже в три смены – одновременно до 1700 человек.
4 ноября 1967 года башня выпустила в эфир четыре телевизионные и три радиовещательные программы, а на следующий день правительственная комиссия подписала акт о приемке первой очереди телебашни в эксплуатацию. Восемь последующих лет она считалась самой высокой в мире – лишь в 1975 году ее перегнала канадская башня Си-Эн Тауэр, поднявшаяся над землей немногим выше – на 553 метра.
Кстати, по техпаспорту наша башня способна выдержать ураганный ветер скоростью 160 км/ч и восьмибалльное землетрясение. Испытание на прочность она прошла во время пожара в 2000 году, когда ей прочили скорое падение. Недаром в свое время Никитин на вопрос скептиков, сколько продержится его башня, отвечал: «Приходите через триста лет и увидите сами!»
Увидят – те, кто доживет.